Диалкектика.txt

Настало, наконец, время поговорить о третьем законе «диалектической триады». О законе «единства и борьбы противоположностей».

Формулируется этот закон примерно следующим образом.

Каждый объект заключает в себе противоположности, которые находятся одновременно в единстве и в борьбе между собой, что как раз и вызывает развитие этого объекта.


Звучит красиво, однако, если даже самую малость вдуматься, то тут же окажется, что эта формулировка лишена какого-либо внятного содержания.

Ведь действительно, чтобы определить понятие «противоположность», нам с неизбежностью придётся ввести некую «точку симметрии» — иначе само слово «противоположность» не будет иметь никакого смысла.

Да, в быту мы зачастую считаем противоположностями, как то, что имеет «точку симметрии» в неопределённом месте, так и то, в чём существование такой точки вообще под большим вопросом. Ну ладно, в паре «чёрный — белый» мы бы ещё могли предположить, что точкой симметрии является пятидесятипроцентный серый. Но где она в паре «тепло — холодно»?

Или в паре «высокий — низкий»?

И, кстати, почему именно «низкий», а не «глубокий» — ведь в последнем случае мы хотя бы могли взять за точку симметрии поверхность земли где-то неподалёку от места рассуждений?

Однако наши бытовые высказывания не претендуют на научность и служат скорее для указания на некие закономерности в некотором конкретном контексте, указание на которые поймёт наш собеседник, разделяющий с нами этот контекст, даже если мы выскажемся о них не особо чётко. Вполне понятно, например, что, когда я говорю своему одевающемуся товарищу: «на улице холодно», — я имею в виду, что его одежда не особо подходит для нынешней погоды, и потому он будет ощущать некий дискомфорт, если выйдет в таком виде на улицу.

Но что бы было, если бы я попытался выдать данную фразу за «неотъемлемый закон мироздания»? На улице холодно — около нуля. А в Арктике сейчас тогда как? А на Плутоне? Да на улице же просто адская жара в сравнении с Плутоном.

Иными словами, без определённой точки симметрии «противоположности» попросту не существуют. Или даже в более общем смысле: не существуют без предварительно введённой классификации.

Классификация же не бывает «абсолютной»: её всегда вводит человек для рассуждений о конкретной области. Именно при определении области и выборе критериев относительно некого множества задач появляются определённые классы объектов. А вовсе не «в природе, независимо от воли человека».

Тут, кстати, надо снова вспомнить о законе «отрицания отрицания». Там ведь ровно та же штука, только в более узком виде: там мы вводим всего два множества — «то самое» и «всё, кроме него».

Точнее, это в формальной логике мы их так вводим, а в диалектике можно как попало.

Вот и с «противоположностями» тоже. Берёшь два объекта или явления и чисто по произволу называешь одно противоположностью другого.

Многие диалектики даже не понимают, в каком случае следует говорить об «отрицаниях», а в каком — о «противоположностях». Впрочем, сами Отцы диалектики тоже обычно кладут на это болт и выбирают один из двух вариантов чисто по наитию.

Хотя некоторую закономерность углядеть всё-таки возможно: об «отрицании» идёт речь, когда как бы «одно и то же, но в разные моменты времени», а о «противоположностях», когда как бы «внутри и одновременно».

Ну, точнее, часто бывает, что вот так. А в общем случае — по наитию.

Капитализм и коммунизм, например, иногда фигурируют в рассуждениях диалектиков, как противоположности, а иногда — как отрицания друг друга. И оба раза диалектик будет настаивать, что «тут всё правильно, просто ты не понял».

Более того, можно даже прочитать прямо в разъяснении закона «о единстве и борьбе противоположностей», что…

…другой стороной диалектических противоположностей является взаимное отрицание сторон, именно поэтому стороны единого целого суть противоположности, они находятся не только в состоянии взаимосвязи, но и во взаимоотрицании. Именно такого рода взаимоотношения противоположностей Гегель назвал противоречиями.


То есть, противоположности — это те вещи, которые взаимно друг друга отрицают, как, впрочем, и отрицания, но мы почему-то всё равно должны ввести два разных термина и два разных закона, а то, видимо, не получится трёх законов, из-за чего будет не так изящно.

И я бы понял, если бы «отрицанием» назывался исключительно сам процесс: «мы отрицаем такую-то штуку». Но нет, диалектик по фамилии Энгельс запросто пишет о колосе, как об «отрицании зерна», а не о «противоположности зерна». В общем, без революционного чутья в диалектике никуда: без него вам не удастся отличить «отрицание» от «противоположности».

Однако про отрицания речь уже была в позапрошлый раз, теперь же давайте про противоположности.

Итак, они заключены в каждом объекте (правда, и отрицания тоже, но тут у нас уже положение безвыходное — слишком уж размыты диалектические термины).

Как это выглядит? Может ли быть объект, например, тёплым и холодным одновременно?

О да, конечно. Для этого всего-то надо натянуть сову на глобус.

Например, объект тёплый, если сравнивать его с Плутоном, но холодный, если с Солнцем. Вот. Шах и мат, скептики.

Правда, тут со всей очевидностью проявляется смешение классификаций: ведь в одном случае мы взяли за точку отсчёта температуру Плутона и стали называть «тёплыми» те объекты, которые значительно горячее его поверхности, а в другом — считали относительно Солнца, и, соответственно, назвали «холодными» те объекты, чья температура значительно ниже солнечной.

В двух разных классификациях две пары классов просто носят одинаковые имена: «тёплый» и «холодный», — но эти одноимённые классы в этих двух классификациях не совпадают между собой.

Это всё равно как взять синие шарики из коробки и назвать их «объектами класса А», потом взять животных Южной Америки и тоже назвать их «объектами класса А», после же чего начать вести рассуждения, считая, будто бы множество синих шариков в нашей коробке идентично множеству животных Южной Америки на том основании, что мы и то и другое назвали «объектами класса А».

Ну да, назвали, имеем право. Однако это «множества, названные одними и теми же условными символами в рамках совершенно разных классификаций», а не «одно и то же множество».

Не, ну действительно, если мы обозначим в некой задаче количество часов, которые потратит землекоп на выкапывание ямы, через «икс», а в другой — длину гипотенузы треугольника тоже через «икс», не станет же от этого количество часов, потраченных землекопом, той же самой сущностью, что и гипотенуза треугольника. «Икс» — это просто один и тот же символ, сопоставленный в разных задачах с совершенно разными вещами.

И с одноимёнными множествами в разных классификациях аналогично: это — разные множества, которые просто названы одним и тем же символом.

На этом основании их нельзя приравнять друг к другу. Приравнивание их будет манипуляцией. Игрой слов.

Но диалектика, она как раз про игру слов. Именно таким способом в ней обычно и натягивается сова на глобус: взяли расплывчатые термины и классы с одинаковыми названиями, построили из них неудобочитаемую наукообразную словесную конструкцию и вуаля — доказано что угодно.

Точнее, «доказано». Что угодно как угодно.

На практике — хоть и не всегда, но часто — диалектики в основном стараются избегать столь очевидных случаев, как с термином «тёплый», но суть от этого не меняется: львиная доля их типа «примеров» действия этого закона основана на рассмотрении одноимённых множеств из различных классификаций.

А если, как это иногда случается, и не на этом, то на других аналогичных трюках.

Например, часто в пример «единства и борьбы противоположностей» приводится «корпускулярно-волновой дуализм»: эвон как, электрон-то одновременно является и частицей и волной. Единство и борьба противоположностей налицо.

Однако «волна» не является противоположностью «частицы». Точнее, мы-то, разумеется, можем ввести и такую терминологию, где это — объекты непересекающихся классов, и даже некая «точка симметрии» для них успешно высосана из пальца, но ведь те физики, которые ввели это утверждение, пользовались не выдуманной нами терминологией, а своей. И в ней «частица» и «волна» не противоположности. Это — пересекающиеся множества.

Причём много раз и в разных контекстах пересекающиеся. Даже, блин, волны на поверхности воды одновременно являются и волнами (то есть удовлетворяют критериям физического понятия «волна»), и совокупностью частиц (молекул воды, например).

С электронами аналогично: они в некоторых случаях ведут себя подобно физической абстракции под названием «волна поля», а в некоторых — подобно физической абстракции «материальная частица». Иногда даже одновременно подобно обеим сразу, но эти абстракции не взаимоисключающие. Примерно в той же степени, в какой красный цвет не исключает квадратную форму.

То есть тут диалектиками проделывается очень похожий трюк: утверждение берётся из системы с одной терминологией: где «частица» не является противоположностью «волны», — но рассматривается в системе с другой терминологией: где «частица» и «волна» — противоположности.

Правда, обычно это вызвано не тем, что диалектики вводят свою терминологию, а тем, что они превратно трактуют терминологию физики.


Единственный случай, когда всё это пустословие не сводится к подмене классификаций — рассмотрение противоположных тенденций.

Да, так довольно часто бывает, что внутри некоторого процесса действует несколько разнонаправленных сил.

Однако, увы, таковое не является открытием диалектиков. Физика и без них отлично справлялась с описанием того, что произойдёт с возом, если его в разные стороны тянут лебедь, рак и щука. Только называется это у физиков гораздо более адекватно: не «в возе заключены противоположности, пребывающие в единстве и борьбе», а «на воз действуют три разнонаправленные силы, которые мы можем представить в виде их векторной суммы — равнодействующей — и считать, что на воз действует только вот эта одна сила».

Поистине диалектическое утверждение: разнонаправленные силы слились в одну и теперь пребывают в единстве. И в борьбе. Правда, подстановка векторной суммы сил во второй закон Ньютона всё-таки даёт человечеству гораздо больше, чем их же подстановка в диалектический закон «о единстве и борьбе противоположностей».


Но случись диалектикам ограничиться только этим случаем, всё было бы ещё ничего так: да, означенный закон предстал бы неким «детским» упрощением векторной алгебры, но хотя бы не был бы столь вызывающе абсурден.

Однако нет, как и в случае с другими двумя законами, надо настаивать, что вот так в мире всё всегда. Не только в возе из басни, а вообще во всех объектах и явлениях заключены противоположности. В единстве и борьбе — никак иначе. И только поэтому «идёт развитие».

Кстати, а что такое — это ваше «развитие»? В какую сторону должен двигаться воз, чтобы «развиваться»? И, что немаловажно, в какой системе отсчёта?

И вот тут-то и обнаруживаются уши тщательно закамуфлированного давнего предрассудка: тезиса о «стремлении природы к совершенству». Или хотя бы к «усложнению».

Было такое романтическое поветрие в науках прошлых веков. Что-де «природа так устроена, что в ней всё усложняется и прогрессирует». Сначала предполагалось, что это боги так всё устроили, ну а потом уже, когда касательно богов возникли суровые сомнения, что «это оно само так».

Но, увы, более поздние версии этих самых наук обломали всю малину романтикам: целая куча процессов заканчивается какой-нибудь неприглядной штукой, вроде «тепловой смерти» (прихода к состоянию с максимально возможной энтропией) или, напротив, «ледяной смерти» (падению энергии системы до того уровня, когда большинство динамических процессов уже не может в ней идти).

Иными словами, когда наше солнышко угаснет, всё разнообразие жизни на Земле угаснет вмести с ним. Вместо разнообразного и усложняющегося мира тут будет летать ледышка типа вышеупомянутого Плутона.

Видимо, из-за того, что противоположности на Земле исчезли, чем грубо попрали всеобщие законы диалектики, так что сами виноваты.


Впрочем, можно и не ждать исчерпания энергии Солнца. Возьмите простейшую тепловую машину: объекты с разной температурой. Пока их температуры — разные, можно организовать поток тепла от одного тела к другому так, что в результате будет крутиться какое-нибудь колёсико. Но рано или поздно температуры объектов сравняются и колёсико остановится. Как ни мудри с устройством машины, но это неизбежно. И единственный способ выкрутиться — подвести к этой системе энергию извне.

То есть даже в тех случаях, когда для обнаружения иллюстрации к этому закону не надо манипулировать классификациями, он всё равно оказывается не «всеобщим». Внезапно не в каждом объекте и не в каждом явлении заключено что-то, побуждающее его «развиваться и прогрессировать».

Напротив, всё завязано не на «внутреннее единство и борьбу противоположностей», а на приток энергии снаружи. Только тогда оно «развивается и прогрессирует». А без этого оно сдохнет, не вызывав никаких «следующих витков развития».

Правда, и с притоком энергии в ряде случаев результат будет тем же. Высадите кита на Луну, которую Солнце греет не хуже нашей Земли. И кит всё равно сдохнет. И его останки обратятся в пыль, а вовсе не расцветут бурным разнообразием и прогрессом.

Впрочем, сами понятия «развитие» и «прогресс» тоже не объективны, а зависят от введённой нами классификации.

«Прогрессивным» мы считаем то, что полезнее, чем его же предшественник, лично нам.

Антибиотики — очень прогрессивная штука. Для людей. А вовсе не для сдохших от них бактерий и грибков.

Хотя, конечно, всегда можно сказать, что тут «прогрессивность» заключена в появлении новых видов бактерий и грибков, которые устойчивы к этим антибиотикам. Правда, это уже для нас ни фига не прогрессивно. Видимо, тут тоже диалектика.


Кстати, в новых видах. Об эволюции. Это ведь тоже один из важнейших примеров действия этого закона: ведь в живых существах заключены наследственность и изменчивость, пребывающие в единстве и борьбе.

Правда, как и в случае с «корпускулярно-волновым дуализмом», «наследственность» и «изменчивость» не являются противоположностями. «Наследственность» — это способность передавать некоторые свои параметры следующим поколениям. «Некоторые», а не «все». И вот когда не «все», то это и есть «изменчивость».

На практике это означает всего лишь то, что мы не создаём каждый новый образец по совершенно случайному чертежу, а модифицируем некий предыдущий образец, что делает последовательность образцов сходящейся к…

…прогрессивной?

…развито́й?

…может быть, к диалектически развито́й?

Да нет — всего лишь к тому идеальному в наших текущих представлениях образцу.

К идеальному в наших представлениях.

И это как максимум — ведь, например, у природы никаких представлений об идеале нет, а потому последовательности проживающих на Земле живых организмов вообще ни к чему заранее заданному не стремятся. А ввиду того, что эти организмы ещё и изменяют среду своего обитания, вообще не факт, что она стремится хоть к чему-либо.

Иными словами, этот «отличный пример действия закона диалектики о единстве и борьбе противоположностей» основан на совершенно превратных представлениях об устройстве генетических алгоритмов в целом и об эволюции живых организмов на Земле в частности.

Что мы, таким образом, имеем под видом этого «всеобъемлющего закона»? Манипуляции с классификациями и терминологией, а также самую малость хреново сформулированных, «детских» представлений о векторной алгебре.

И, кстати, вдобавок ещё и не совсем верных.

Ведь упомянутый воз, в который впряжены лебедь, рак и щука, в этой самой басне «и ныне там».

То есть даже наличие в системе «борьбы противоположностей» вполне может не поменять интересующий нас параметр состояния системы.

Лебедь, рак и щука тянут воз в разные стороны. Но так, что векторная сумма их сил равна нулю относительно поверхности Земли. В результате воз никуда не едет.

И если с тройкой нетривиальных тягловых животных пришлось бы нехило так извернуться, чтобы подобрать их силы и добиться неподвижности воза, то в целом ряде случаев «оно так само». На столе стоит клавиатура. Её тянет к Земле сила тяжести, но действующая в обратном направлении с той же по модулю силой реакция опоры — стола — позволяет клавиатуре оставаться «и ныне там» сколь угодно долго.

Вот ведь чудо: противоположности есть, а развития при этом нет. Видимо, диалектики как-то позабыли сообщить, что для «движения» просто наличия противоположностей мало — нужно ещё, чтобы они не уравновешивали друг друга.

Но, слава богу, физики об этом сказать не забыли. Да-да, эти самые косные и угрюмые технари, ничего не понимающие в самом прогрессивном способе мышления.

Да ладно, чего там сила тяжести и реакция опоры. Возьмём даже просто один из примеров, которые приводят сами же диалектики: корпускулярно-волновой дуализм. Вот в электроне заключены и борются противоположности: частица и волна. И что же? Где прогресс и развитие электронов? Где возрастание их сложности? Где синтез заключённого в них тезиса и антитезиса? Прогрессируют, как максимум, представления человечества об электронах, но вот сами электроны почему-то остановились в своём развитии, несмотря на все противоположности их природы. 

Диалектические «универсальные» закономерности отсутствуют даже в некоторых примерах, которые приводят сами же диалектики. Впрочем, и в «переходе количества в качество» уже наблюдалось аналогичное.

Наконец, стоит сказать об ещё одном размытом в рамках диалектики термине: «противоречие».

Чуть выше я уже процитировал ценные мысли Великого Гегеля, в которых он пытался дать более продвинутое определение этому термину. Однако хотелось бы дать ещё одно:

Диалектическое противоречие — взаимодействие противоположных, взаимоисключающих сторон и тенденций предметов и явлений, которые вместе с тем находятся во внутреннем единстве и взаимопроникновении, выступая источником самодвижения и развития объективного мира и познания.


Вот так один невнятный термин невнятно определяется через невнятный набор других невнятных терминов.

Причём, если почитать чуть побольше, то окажется, что данный набор «определений» ещё и уверенно закольцован: «противоречие» — это взаимодействие противоположностей, а «противоположности» — это такие штуки, которые находятся в противоречии.

А теперь взглянем, как термин «противоречие» определяется в косной и непродвинутой формальной логике.

«Противоречивыми» называются те суждения, из которых можно логически вывести одновременно и некоторое суждение, и отрицание этого суждения.


Чётко и однозначно. Как, впрочем, и другие термины — «отрицание», например.

Да, с такими определениями гораздо тяжелее жонглировать словами: видимо, в этом и состояла проблема формальной логики, побудившая придумывать ей продвинутую альтернативу.

Разве же можно внутри формальной логики породить что-то, подобное вот такому пассажу?

К ступеням развития противоречия в самой сущности предметов относятся тождество, различие, противоположность, собственно противоречие. Следовательно, категория «противоречие» характеризует и все ступени развития противоречия в сущности предметов, и высшую его ступень.

Уже тождество есть зародыш противоречия, т. к. старое, будучи существенно тождественным самому себе, содержит в себе предпосылки нового, т. е. моменты отличия себя от самого себя, но в качестве подчинённых тождеству.


Вот так вот. «Противоречие» — это взаимодействие противоположностей, но и тождество (то есть отсутствие противоположностей) — это тоже «противоречие». Только «в зародыше».

Очень удобно, когда по желанию правой ноги диалектика вообще что угодно может являться противоречием, противоположностью, отрицанием, качеством, количеством и так далее. Это позволяет порождать конструкции любой степени идиотизма в промышленных масштабах и успешно выдавать их адептам за «продвинутую науку».

Отсутствие лебедя — тоже лебедь, но только в зародыше. Поскольку отсутствие лебедя содержит в себе предпосылки к лебедю: ведь для его тут присутствия его тут отсутствие освобождает место.

Диалектика.