Quotes from the book "Монументальная Пропаганда" by Владимир Войнович

Voinovich, Monumental Propaganda.txt

1. Гл. 14
стыдно  до слез
смотреть  на  людей, которые  оплевывают  то, что  вчера превозносили. Когда
Сталин был  жив, я не помню  такого  случая, чтобы кто-то сказал, что Сталин
ему  чем-то  не  нравится.  Все  в   один  голос  говорили:  гений.  Великий
полководец. Отец и  учитель.  Корифей всех наук. Неужели они все не верили в
то, что  говорили? Неужели все врали? Не могу понять, когда же эти люди были
искренни, сейчас или тогда?

время фанатиков истекло.  Их  не любят не только какие-нибудь  антисоветчики
или фрондеры, но и сами  партийные люди. Партийным не хотелось работать, как
это было  в прошлом, ночами, в  ожидании, что вдруг Отцу народов понадобится
какая-нибудь справка или еще что-нибудь, они устали жить в постоянном страхе
и помнить,  что отстрел партийных работников продолжается.  Сейчас время для
карьеры  не такое опасное,  как  раньше,  зато более сложное, надо проявлять
гибкость и  не спешить занимать  ту  или  иную  позицию,  пока она  точно не
определилась.

1. Гл. 28
Все клеймили Ревкину, говорили,
что она заблуждается, упорствует  в своих  заблуждениях, проявляет  признаки
самоуспокоенности, зазнайства, высокомерия, льет воду  на мельницу  врагов и
сама, может быть, враг. Раскол в советском обществе - это как раз то, на что
всегда  рассчитывали  наши  противники. Ревкиной  сейчас,  по крайней  мере,
мысленно рукоплещут  международные  империалисты,  Пентагон, глядя  на  нее,
уточняет свои агрессивные планы, а ЦРУ внесло ее в списки своих добровольных
агентов и положило на ее счет тридцать сребреников.

1. Гл. 29
Аглая  смотрела на него,  предполагая, что он как-нибудь
попытается  ее защитить.  Откуда возникла  в  ней  эта  несбыточная надежда?
Почему она надеялась найти  в ком-то  достоинство, которым сама не обладала?
Разве она, участвуя в прошлом в десятках  подобных расправ, сама кого-нибудь
когда-нибудь защитила? При том, что была храбрая женщина, партизанка. Могла,
спасая  товарища,  кинуться в бурный  поток, в пожар,  под  огонь пулеметов,
жизнью  своей  рискнуть  где угодно,  но  только  не  на  закрытом партийном
собрании.

2. Гл. 2
Всегда была она убежденным коммунистом,  партийным руководителем, очень
верила в советскую власть и в советский народ.  Верила в  преданность народа
коммунистическим идеалам,  в его моральное здоровье и неподкупность.  И в то
же время не сомневалась, что  каждый отдельный член этого народа за пятерку,
а  тем  более за  десятку, продаст  целиком  тело,  душу,  родину,  народ  и
коммунистические  идеалы.  Если  бы  она прочла  где-нибудь  в романе или  в
рассказе, что вымышленный автором чиновник получил от вымышленного просителя
взятку,  она бы немедленно написала в редакцию гневное опровержение. Клевета
на нашу действительность. Наши советские работники взяток не берут, и автора
подобных  злостных  измышлений  следует  наказать по  всей строгости.  Но  в
реальной жизни она не могла даже представить себе, чтобы советский служащий,
большой или маленький, пренебрег возможностью взять, что дают, или  не дать,
что просят.