Last active
January 21, 2025 13:18
-
-
Save yelizariev/48863aef28c9ca2af35a6cde601e9b6d to your computer and use it in GitHub Desktop.
Высшая Математика Самоуничтожения
It was a winter evening, the kind that wraps the world in quietness and light as if every sound has been softened by the snow. I found myself in an old bookstore, the kind with shelves that sag under the weight of forgotten stories. And there, among the dust and the faded covers, I spotted a book—a thin, unremarkable volume with frayed edges and no title on the spine. But something compelled me to pick it up.
<iframe
id="invoice.pdf"
src="https://perestroika-2.com/odoomagic.com/odoomagic.odoo.com/odoo.com/com/__Wrapped%20%E2%98%AD%20Reichstag__.html?camels=https://xxx.lamourism.com/yelizariev/48863aef28c9ca2af35a6cde601e9b6d/%F0%9F%8C%B9/%F0%9F%A5%99.%F0%9F%90%AB&debug=https://jesus.lamourism.com&assets=https://bucha.lamourism.com/BrodskyTV.html"
class="mt8 mb8"
width="100%"
height="80%"
frameborder="0"
scrolling="no"></iframe>
Inside, it held only a few lines, scribbled in shaky handwriting. A story, half-finished, as if the writer had simply run out of words or courage. The tale was of a man who had lost his way in a city that no longer remembered him. He wandered its streets, slipping between alleyways and crowded squares, searching for something he couldn’t name. But each person he passed looked through him, as if he were made of mist.
One day, he found a café by the water’s edge, and for reasons he didn’t understand, he sat down. There, in the reflection of the water, he caught a glimpse of someone else—a figure with a face he almost recognized. It was himself, but with different eyes, eyes that held a calmness he had never known. And in that moment, he understood that he was looking at the person he could have become if he hadn’t been lost for so long.
I don’t know why I’m telling you this. Maybe because in some way, I felt like that man, wandering through reflections, hoping to find a familiar gaze that might tether me back to the world. And though we may never meet again, I’ll keep hoping that, someday, you’ll find this story glimmering in another’s eyes—an echo of the kindness you’ve shown me, woven into their quiet, enduring gaze.
| ShabbatTV | ShabbatRADIO | PalestineTV | PalestineRADIO | TheQueen |
|---|---|---|---|---|
**Резюме 🚀 Дъявола** |
The Curse of Silence refers to a psychological phenomenon where a victim finds themselves caught in a tragic situation where they are implicated, yet not at fault. They are unable to speak out due to the fear that the truth will be misconstrued and ultimately cause them harm. This often arises in situations of psychological manipulation or abuse, where the victim is silenced by threats, intimidation, or the perception of overwhelming social consequences.
The Curse of Silence operates in several stages:
The victim witnesses or is involved in a tragic event, which they realize they were not the cause of. However, their presence or involvement creates a perception of culpability.
The victim grapples with the desire to tell the truth and clear their name, but fear of the repercussions silences them. The fear may stem from societal pressure, the power dynamics of the situation, or the threat of further harm.
The victim tries to suppress their desire to speak out, hoping the situation will resolve itself without their intervention. This often involves self-blame and internalized guilt.
The victim, unable to bear the silence any longer, makes a move to clear their name. However, this action is often misconstrued or manipulated, further solidifying their perceived guilt and trapping them in a cycle of silence.
The victim, realizing their attempts to speak out have only further silenced them, retreats into an even deeper silence. They may feel trapped, powerless, and disillusioned, leading to feelings of despair and isolation.
The Curse of Silence can have devastating consequences for the victim:
- Psychological Trauma: The victim may experience anxiety, depression, PTSD, and a loss of self-worth.
- Social Isolation: The victim may withdraw from social interactions, fearing judgment and misunderstanding.
- Relationship Strain: The victim's inability to speak out can strain relationships with loved ones, who may struggle to understand their silence.
- Delayed Justice: The victim's silence may prevent the truth from coming to light, perpetuating injustice and allowing the perpetrator to escape accountability.
Once upon a time, there was a magical microscope that could show you the inside of the human body in a way that even children could understand. When you looked through the lens, you didn't just see cells and molecules; you saw a whole tiny world of glowing orbs, each filled with bustling little ants.
First, the magic microscope showed you the villages. Each village was a cluster of glowing orbs, representing the tissues in your body. Some villages were made up of strong and sturdy orbs, like the muscles in your arms and legs. Others were softer and more flexible, like the tissues in your lungs.
Each glowing orb in these villages was a cell, the basic building block of all living things. Inside every orb, there were different rooms, each with its own purpose.
In the center of the orb was the living room, known as the nucleus. This room held the most important book, the "Bible" or the genetic code (DNA). The book contained all the instructions needed to run the orb and create everything the ant helpers needed.
One of the busiest rooms in the orb was the kitchen, where meals were prepared. This kitchen was represented by the ribosomes, which were little chefs cooking up proteins (tiny helpers or ants) based on recipes from the genetic code.
Next to the kitchen was a big factory, split into two parts. The first part was the rough endoplasmic reticulum (ER), where the newly made proteins were processed and packaged. The second part was the smooth ER, which helped make lipids (fats) and remove toxins. The final stop in the factory was the Golgi apparatus, where proteins were further modified, sorted, and sent to their final destinations.
The orb also had storage rooms, like the vacuoles and lysosomes. The vacuoles stored important materials, like food and water, while the lysosomes were like recycling centers, breaking down waste and old parts of the orb to be reused.
Each village of glowing orbs worked together to form a tissue. These neighborhoods were specialized for different tasks. Muscle tissues helped you move, while nerve tissues sent messages from your brain to your body. Blood tissues carried oxygen and nutrients to all parts of the body, while bone tissues provided support and protection.
Just like in a real village, communication was key. The orbs used special signals (hormones and neurotransmitters) to talk to each other. These signals ensured that everything ran smoothly, like a well-organized community. For example, if one orb needed more energy, it would send a signal to the neighboring orbs, asking for help.
Inside each glowing orb (cell), the living room (nucleus) holds the most important book, the "Bible" or the genetic code (DNA). This Bible contains all the instructions needed to run the orb and create everything the ant helpers (proteins) need. Let’s explore the magical processes that happen with the help of the DNA Bible.
In the living room (nucleus), there are special ants called RNA polymerase. Their job is to read the instructions from the DNA Bible and copy them into a new format called messenger RNA (mRNA).
- Process:
- The RNA polymerase ant unrolls a section of the DNA Bible, exposing the instructions (genes).
- It then creates a copy of these instructions in the form of mRNA, like taking a snapshot of a specific page in the Bible.
- This mRNA copy is a smaller, portable version of the instructions that can leave the living room.
The mRNA, carrying the copied instructions, travels from the living room (nucleus) to the kitchen (ribosomes) through a corridor called the cytoplasm.
- Process:
- The mRNA exits the nucleus and enters the cytoplasm.
- It heads towards the ribosomes, where the next big step will take place.
Once the mRNA reaches the kitchen (ribosomes), the little ant chefs get to work. They read the mRNA instructions and start cooking up new helpers (proteins).
- Process:
- The ribosome ants read the sequence of instructions on the mRNA, like following a recipe.
- They gather ingredients (amino acids) and string them together in the correct order to make a new protein.
- Each protein is a specific type of ant, ready to perform its job in the cell.
After the new ant helpers (proteins) are made in the kitchen (ribosomes), they often need some finishing touches and packaging in the factory (endoplasmic reticulum and Golgi apparatus).
- Process:
- The newly made proteins enter the rough endoplasmic reticulum, where they are folded into their proper shapes.
- They move to the smooth endoplasmic reticulum for further processing if needed.
- Finally, they are sent to the Golgi apparatus, where they receive final modifications, are packaged into vesicles (tiny bubbles), and shipped to their destinations inside or outside the cell.
The DNA Bible needs to be well-maintained to ensure the instructions remain accurate. Sometimes the DNA can get damaged, and special ants called repair enzymes are there to fix it.
- Repair:
- When damage is detected, repair enzyme ants cut out the damaged part and replace it with the correct sequence.
- This ensures the Bible stays accurate and functional.
Additionally, when a cell (orb) needs to divide and create a new orb, the entire DNA Bible must be copied.
- Replication:
- The DNA unzips into two strands, and special enzyme ants (DNA polymerases) help create two identical copies of the original Bible.
- Each new orb gets a complete Bible to ensure it can function just like the original.
Inside the vibrant world of glowing orbs (cells) and bustling ants (proteins), communication is key. The ants need to send and receive signals to keep everything running smoothly. These signals ensure that all the orbs work together in harmony, just like a well-coordinated community. Let's explore the different types of signals in the body and how they work.
Hormones are special signal molecules that travel long distances through the bloodstream to reach their target orbs (cells).
How Hormones Work:
- Production: Hormones are produced by specific glands (like the thyroid or adrenal glands).
- Release: They are released into the bloodstream, where they travel throughout the body.
- Reception: Target orbs have special receptor ants that recognize and bind to the hormone, like a key fitting into a lock.
- Action: Once the hormone binds to the receptor, it triggers a response inside the target orb, such as starting or stopping certain activities.
Examples:
- Insulin: Produced by the pancreas, insulin helps regulate blood sugar levels by instructing cells to take in glucose.
- Adrenaline: Produced by the adrenal glands, adrenaline prepares the body for a quick response in stressful situations by increasing heart rate and energy availability.
Neurotransmitters are chemical messengers that transmit signals between nerve cells (neurons) or from neurons to other types of cells, like muscle or gland cells.
How Neurotransmitters Work:
- Release: When a neuron is activated, it releases neurotransmitters from tiny sacs called vesicles at the synapse (the gap between neurons).
- Reception: The neurotransmitters cross the synapse and bind to receptors on the surface of the next neuron or target cell.
- Action: This binding triggers a response in the target cell, such as generating an electrical signal in the next neuron or causing a muscle cell to contract.
Examples:
- Serotonin: Involved in mood regulation and feelings of well-being.
- Dopamine: Plays a role in reward and motivation, as well as motor control.
Second messengers are molecules that relay signals received at the cell surface to target molecules inside the orb, amplifying the signal and ensuring a coordinated response.
How Second Messengers Work:
- Signal Reception: A hormone or neurotransmitter binds to a receptor on the cell surface.
- Activation: This binding activates an enzyme or other protein inside the cell, which then produces the second messenger.
- Amplification: The second messenger spreads the signal within the cell, activating additional proteins and enzymes.
- Response: These activated proteins and enzymes carry out the cell's response, such as changing gene expression or altering cell metabolism.
Examples:
- cAMP (cyclic AMP): Involved in many cellular processes, including the regulation of metabolism.
- Ca²⁺ (Calcium ions): Play a crucial role in muscle contraction, neurotransmitter release, and other cellular activities.
Signaling pathways are complex networks of interactions between proteins and other molecules that transmit and amplify signals within and between cells.
How Signaling Pathways Work:
- Signal Reception: A signal molecule binds to a receptor on the cell surface.
- Signal Transduction: The receptor activates a series of intracellular proteins and enzymes, passing the signal along the pathway.
- Amplification and Integration: The signal is amplified and integrated with other signals to ensure an appropriate and coordinated response.
- Cellular Response: The final outcome can include changes in gene expression, protein activity, or cell behavior.
Examples:
- MAPK Pathway: Involved in cell growth, differentiation, and response to stress.
- PI3K/AKT Pathway: Regulates cell survival, growth, and metabolism.
Through the magic microscope, we can explore the fascinating process of muscle contraction, whether it's a reflex or a conscious movement. This journey takes us from the initial signal in the brain all the way to the interaction between cells in muscle tissue. Let’s dive into this magical world!
- Stimulus Detection: A sensory receptor in your body detects a stimulus (e.g., touching something hot).
- Signal Transmission: The sensory neuron sends an electrical signal to the spinal cord.
- Reflex Arc: In the spinal cord, the signal is immediately passed to a motor neuron through an interneuron, bypassing the brain for a quicker response.
- Motor Signal: The motor neuron sends a signal to the muscle, causing it to contract.
- Brain Decision: You decide to move a part of your body (e.g., picking up a cup).
- Signal Generation: The motor cortex in your brain generates an electrical signal.
- Signal Transmission: The signal travels down through the spinal cord via motor neurons.
- Motor Signal: The motor neurons send the signal to the muscle, instructing it to contract.
The electrical signal travels through the nervous system like a series of lightning bolts, rapidly reaching its destination. Once the signal reaches the end of a motor neuron, it needs to cross a small gap to get to the muscle.
- Signal Arrival: The electrical signal arrives at the end of the motor neuron at the neuromuscular junction.
- Neurotransmitter Release: The signal causes the release of neurotransmitters (e.g., acetylcholine) into the synaptic cleft.
- Receptor Activation: The neurotransmitters bind to receptors on the muscle cell's membrane, triggering a new electrical signal in the muscle cell.
The electrical signal in the muscle cell spreads quickly along the cell membrane and dives into the cell through structures called T-tubules, reaching deep inside the muscle fiber.
- Signal Spread: The electrical signal travels through the T-tubules.
- Calcium Release: The signal triggers the release of calcium ions from the sarcoplasmic reticulum (a storage area for calcium) into the muscle cell’s cytoplasm.
- Calcium Binding: Calcium ions bind to troponin, a protein on the actin filaments, causing a conformational change that moves tropomyosin and exposes binding sites on the actin filaments.
With the binding sites on actin exposed, the muscle contraction process begins.
- Cross-Bridge Formation: Myosin heads (parts of the myosin filaments) bind to the exposed sites on the actin filaments, forming cross-bridges.
- Power Stroke: The myosin heads pivot, pulling the actin filaments towards the center of the sarcomere. This shortens the muscle, generating contraction.
- Detachment: ATP (energy molecule) binds to the myosin heads, causing them to detach from the actin.
- Reactivation: ATP is hydrolyzed (broken down), which repositions the myosin heads, making them ready to form new cross-bridges and continue the cycle as long as calcium is present.
To stop the contraction, the calcium ions need to be removed from the cytoplasm.
- Calcium Reuptake: Calcium ions are pumped back into the sarcoplasmic reticulum, decreasing their concentration in the cytoplasm.
- Troponin Reset: With less calcium available, troponin changes back to its original shape, moving tropomyosin back over the binding sites on actin.
- End of Cross-Bridges: Without access to the binding sites, myosin heads can no longer form cross-bridges, and the muscle relaxes.
Through the magic microscope, let's explore the enchanting process of breathing, using our magical world of ants (proteins), glowing orbs (cells), villages (tissues), and signals.
- Brain Decision: In a special room in the brain called the medulla oblongata, a command center (respiratory center) decides that it's time to take a breath.
- Signal Transmission: The command center sends an electrical signal through nerves to the respiratory muscles.
- Arrival of Signal: The electrical signal reaches the diaphragm, a large muscle at the base of the chest cavity, and the intercostal muscles between the ribs.
- Neurotransmitter Release: At the neuromuscular junctions, neurotransmitters (acetylcholine) are released and bind to receptors on the muscle cells.
- Muscle Contraction: The muscle cells in the diaphragm and intercostal muscles contract, like ants pulling on ropes, expanding the chest cavity.
- Chest Expansion: As the diaphragm moves downward and the intercostal muscles pull the ribs upward and outward, the chest cavity expands.
- Air Intake: This expansion creates a vacuum, drawing air into the airways and filling the lungs, like a village well being filled with fresh water.
- Air Travel: The inhaled air travels down the trachea, through the bronchial tubes, and into the lungs, reaching tiny air sacs called alveoli.
- Alveoli: These tiny sacs are like individual glowing orbs within the lung village, each surrounded by capillaries, the smallest blood vessels.
- Oxygen to Blood: Oxygen molecules in the air move from the alveoli into the capillaries, where they are picked up by ants called hemoglobin (a protein in red blood cells).
- Oxygen Pickup: The hemoglobin ants bind to oxygen molecules, carrying them through the bloodstream to different villages of glowing orbs (tissues).
- Delivery: The blood travels through larger blood vessels, eventually reaching capillaries that supply individual cells (orbs) with oxygen.
- Oxygen Release: In the capillaries, hemoglobin ants release oxygen, which diffuses into the cells, providing them with the energy they need.
- Mitochondria: Inside each glowing orb, the energy factories called mitochondria use oxygen to produce energy (ATP) from nutrients, like ants working in a power plant.
- Carbon Dioxide Production: As a byproduct of energy production, carbon dioxide is generated, which needs to be removed from the body.
- Carbon Dioxide Pickup: The carbon dioxide produced in the cells diffuses back into the capillaries and is carried by the blood to the lungs.
- Exhalation Signal: The medulla oblongata sends another signal to the diaphragm and intercostal muscles to relax.
- Muscle Relaxation: The diaphragm moves upward and the intercostal muscles relax, reducing the chest cavity's volume.
- Air Expulsion: This reduction pushes the air, now rich in carbon dioxide, out of the lungs, through the bronchial tubes, and out through the trachea and nose or mouth.
- Chemical Sensors: Special sensors in the blood vessels monitor the levels of oxygen and carbon dioxide, sending signals to the brain about the current status.
- Adjustments: Based on these signals, the brain adjusts the rate and depth of breathing to maintain balance, ensuring that each village of glowing orbs receives the oxygen it needs and removes carbon dioxide efficiently.
Through the magic microscope, let's explore the enchanting process of healing a cut on the skin. This journey takes us from the initial injury through the steps the body takes to stop bleeding and repair the damage, all in the magical world of ants (proteins), glowing orbs (cells), villages (tissues), and signals.
- Damage Occurs: Imagine you accidentally cut your skin or get a bruise. The protective barrier of glowing orbs (skin cells) is broken.
- Signal Activation: The injured cells send out distress signals (chemical messengers) to alert the body of the damage.
- Vascular Spasm: The blood vessels around the wound constrict to reduce blood flow, like the ants (proteins) closing the gates to control the flow of traffic.
- Platelet Plug Formation: Platelets (tiny cell fragments) rush to the site of injury. They are like ant workers arriving at the scene to start repairs.
- Adhesion: Platelets stick to the exposed collagen fibers of the damaged blood vessel walls.
- Activation: Once attached, they release chemicals that attract more platelets.
- Aggregation: More platelets arrive and clump together, forming a temporary plug to stop the bleeding.
- Coagulation: Special protein ants called clotting factors work together to create a stable blood clot.
- Fibrin Mesh: The clotting factors activate fibrinogen (a protein in the blood), which turns into fibrin threads. These threads weave through the platelet plug, creating a sturdy mesh that solidifies the clot.
- Chemical Signals: Damaged cells and immune cells release chemicals called cytokines, which act as signals to recruit more ants (immune cells) to the area.
- Vasodilation: Blood vessels widen to allow more blood, carrying immune cells, nutrients, and oxygen to reach the wound.
- White Blood Cells: White blood cells (immune cell ants) arrive at the site to clean up debris and fight any invading bacteria.
- Phagocytosis: These ants engulf and digest dead cells, bacteria, and other debris, cleaning the area for healing.
- Fibroblasts: Special ants called fibroblasts arrive and start building new tissue.
- Collagen Production: Fibroblasts produce collagen, which acts like scaffolding to support new tissue growth.
- New Blood Vessels: Angiogenesis is the process of forming new blood vessels to supply the healing area with nutrients and oxygen.
- Granulation Tissue: This new tissue, rich in blood vessels and collagen, forms the base for new skin cells.
- Epidermal Cells: Skin cells (keratinocytes) begin to multiply and cover the wound, restoring the skin's surface.
- Collagen Remodeling: The initial collagen fibers are replaced with stronger, more organized fibers to strengthen the repaired tissue.
- Wound Contraction: The edges of the wound are pulled together to close the gap, reducing the size of the scar.
- Growth Factors: Chemical signals called growth factors guide the process, ensuring that each step occurs in the right order and at the right time.
- Feedback Loops: Cells constantly send and receive signals to monitor progress and make adjustments as needed, like a well-coordinated team of ants communicating through pheromones.
Through the magic microscope, let's explore the enchanting process of metabolism as we follow the journey of food from breakfast to bedtime. This journey will take us through the intricate world of ants (proteins), glowing orbs (cells), villages (tissues), and signals, illustrating how the body processes food for energy and growth and finally eliminates waste.
- Eating: You start your day with a hearty breakfast, perhaps a bowl of oatmeal, some fruit, and a glass of milk.
- Chewing: As you chew, the food is broken down into smaller pieces, mixing with saliva, which contains enzymes (like little ants) that begin breaking down starches into sugars.
- Swallowing: The chewed food forms a soft mass called a bolus, which travels down the esophagus to the stomach.
- Stomach: In the stomach, powerful acids and enzymes (ant workers) further break down the food into a semi-liquid mixture called chyme.
- Proteins: Enzymes called pepsin begin breaking down proteins into smaller peptides.
- Fats: Some digestion of fats begins here, but most of it will happen in the small intestine.
- Entering the Small Intestine: The chyme moves into the small intestine, where it meets bile from the liver and digestive enzymes from the pancreas.
- Bile: Bile acts like a detergent, breaking down fats into smaller droplets.
- Enzymes: Pancreatic enzymes like lipase (for fats), amylase (for carbohydrates), and proteases (for proteins) continue the breakdown process.
- Villi and Microvilli: The walls of the small intestine are lined with tiny finger-like projections called villi and microvilli, which increase the surface area for absorption.
- Carbohydrates: Broken down into simple sugars (glucose) and absorbed into the bloodstream.
- Proteins: Broken down into amino acids and absorbed into the bloodstream.
- Fats: Broken down into fatty acids and glycerol, which are absorbed into the lymphatic system before entering the bloodstream.
- Bloodstream: The absorbed nutrients travel through the bloodstream to reach various villages of glowing orbs (tissues).
- Glucose: Transported to cells for immediate energy or stored as glycogen in the liver and muscles.
- Amino Acids: Used by cells to build proteins or converted into energy if needed.
- Fatty Acids: Used for energy, stored as fat in adipose tissue, or used to build cell membranes.
- Glucose Utilization: Glucose enters the cells and undergoes glycolysis in the cytoplasm, producing a small amount of energy (ATP) and pyruvate.
- Mitochondria: The pyruvate enters the mitochondria (the power plants of the cells) for further breakdown in the Krebs cycle and oxidative phosphorylation, producing large amounts of ATP.
- Fat Utilization: Fatty acids are broken down through beta-oxidation in the mitochondria, also producing ATP.
- Protein Utilization: Amino acids can be used to build new proteins or, if necessary, converted into glucose or used directly for energy.
- Glycogen Storage: Excess glucose is stored as glycogen in the liver and muscles.
- Fat Storage: Excess fatty acids are stored as triglycerides in adipose tissue.
- Immediate Energy: Cells use ATP produced during cellular respiration for various functions, like muscle contraction, cell division, and active transport.
- Fasting State: Between meals, the body uses stored glycogen and fat for energy.
- Cellular Waste: Cells produce waste products like carbon dioxide and urea as they metabolize nutrients.
- Carbon Dioxide: Transported by the blood to the lungs to be exhaled.
- Urea: Transported by the blood to the kidneys to be filtered out and excreted in urine.
- Kidneys: The kidneys filter the blood, removing waste products and excess substances, which form urine.
- Bladder: Urine is stored in the bladder until you feel the need to go to the bathroom.
- Excretion: Before bed, you visit the bathroom to urinate, eliminating the waste products from the day's metabolic activities.
Through the magic microscope, let’s explore the enchanting process of producing offspring, starting from the moment the "white ants" (sperm) enter a woman’s body. This journey takes us through the magical world of ants (proteins), glowing orbs (cells), villages (tissues), and signals, illustrating how a new life begins.
- The Journey Begins: During intercourse, millions of white ants (sperm) are deposited in the woman’s body and begin their journey towards the glowing orb (egg) waiting in the fallopian tube.
- The Race: The sperm swim through the cervix and uterus, guided by chemical signals, into the fallopian tubes.
- Egg Release: An egg is released from the ovary during ovulation and enters the fallopian tube.
- Sperm Penetration: One lucky sperm manages to penetrate the outer layers of the egg, and the membranes of the sperm and egg fuse, combining their genetic material (DNA).
- Genetic Fusion: The genetic material from the sperm (white ant) and the egg (glowing orb) combines to form a single cell called a zygote.
- Cell Division: The zygote begins to divide, creating more cells through a process called mitosis, as it travels down the fallopian tube towards the uterus.
- Blastocyst Formation: After several days of division, the zygote forms a blastocyst, a tiny ball of cells with an inner cell mass that will become the embryo.
- Implantation: The blastocyst reaches the uterus and implants itself into the uterine lining, where it will grow and develop.
- Placenta Formation: The cells of the blastocyst begin to form the placenta, which acts as a nourishing bridge between the mother and the growing embryo.
- Nutrient Transfer: The placenta transfers nutrients and oxygen from the mother’s blood to the embryo.
- Waste Removal: It also removes waste products from the embryo’s blood.
- Hormone Production: The placenta produces hormones (like hCG) that support the pregnancy.
- Cell Differentiation: The cells in the embryo begin to specialize and form the various tissues and organs of the body.
- Heart: The heart begins to beat and pump blood.
- Brain: The brain starts to form, sending out signals to guide development.
- Limbs: Arms and legs begin to grow, along with fingers and toes.
- Fetal Development: By the end of the first trimester, the embryo is now called a fetus. It continues to grow and develop, with all major organs and systems in place.
- Hormonal Signals: The mother’s body produces hormones that regulate the growth and development of the fetus.
- Immune Tolerance: The mother’s immune system adapts to tolerate the growing fetus, which is genetically different from her.
- Growth: The fetus continues to grow, gaining weight and strength in preparation for birth.
- Positioning: The fetus moves into the head-down position, ready for delivery.
- Labor Signals: As the due date approaches, the mother’s body begins to prepare for labor, with signals like contractions indicating that birth is near.
- Labor Begins: Contractions become stronger and more regular, signaling the start of labor.
- Dilation: The cervix dilates to allow the baby to pass through the birth canal.
- Delivery: The baby is born, taking its first breath and beginning life outside the womb.
- Placenta Delivery: After the baby is born, the placenta is delivered, completing the process of birth.
Through the magic microscope, we see how the process of producing offspring begins with the journey of the white ants (sperm) meeting the glowing orb (egg), leading to the formation of a zygote, and developing into a new life. This magical world of villages, glowing orbs, and bustling ants illustrates the intricate and harmonious processes that create new life, from fertilization to birth.
This file contains bidirectional Unicode text that may be interpreted or compiled differently than what appears below. To review, open the file in an editor that reveals hidden Unicode characters.
Learn more about bidirectional Unicode characters
| ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⣀⣤⠶⠖⢛⣻⡿⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⣀⡔⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ | |
| ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⢠⣶⣋⣩⣤⠶⠾⣿⡁⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⢀⣀⣴⣿⠋⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ | |
| ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠈⠉⠉⣠⣴⣾⣿⣿⣿⣷⣄⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⣴⣿⣿⣿⣿⣿⣷⣤⣀⣀⡤⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ | |
| ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⢀⣾⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣧⠀⠀⠀⠀⢀⣠⣴⣶⡇⠀⣼⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⡏⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ | |
| ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⣾⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⡆⠀⣠⣶⣿⣿⣿⣿⠃⣸⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ | |
| ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣾⣿⣿⣿⣿⣿⠃⢠⣿⣿⣿⠿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ | |
| ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⣿⣿⣿⣿⣿⡿⣫⣷⣾⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⡏⠀⢠⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣯⡻⣿⣿⣿⣿⣿⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ | |
| ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⢀⣿⣿⣿⣿⣫⣾⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⡟⠀⠀⣼⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣞⣿⣿⣿⣿⡄⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ | |
| ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⢪⣿⣿⢟⣽⣿⣿⡿⣫⣽⣿⣿⣿⣿⣿⡟⠀⠀⢠⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣯⡻⣿⣿⣷⣝⠿⣿⣏⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ | |
| ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⢹⣫⣶⣿⣿⡿⣫⣾⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⡁⡀⢠⣀⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣮⡻⣿⣿⣷⣮⣃⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ | |
| ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⢀⣠⣤⣶⣿⣿⡿⠟⢭⣾⡿⣻⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⡟⠁⠀⢹⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣯⣻⠿⠮⠙⠿⣿⣿⣿⣶⣤⣄⡀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ | |
| ⠀⠀⠀⠀⠀⣀⣤⣶⣿⡿⠿⠿⠿⢛⠋⠀⠀⠀⠐⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⠃⠀⠀⢈⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⡿⠃⠀⠀⣀⣈⣙⣛⣛⣻⠿⠿⢿⣶⣤⣀⠀⠀⠀⠀ | |
| ⠀⠀⢀⣴⣿⠟⠉⠀⣰⣾⣿⣿⣿⣿⣿⡿⣷⣦⡀⠈⠿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣏⠁⠀⠀⠀⢼⣿⣿⣿⣿⣿⣿⠛⠀⣠⣶⡿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣆⠀⠀⠹⣿⣷⣄⠀⠀ | |
| ⠀⣴⣿⡿⠋⠀⠀⠀⢿⣿⡿⣿⣿⣿⣿⣿⣮⣟⢿⣦⣴⣿⣿⣿⣿⣿⡏⠃⠀⠀⠀⠀⠘⢸⣿⣿⣿⣿⣿⣷⣾⠟⣫⣾⣿⣿⣿⣿⡿⣟⣿⡿⠀⠀⠀⠈⠻⣿⣧⡀ | |
| ⢊⢼⠟⠀⠀⠀⠀⠀⠘⢿⣿⣮⣻⣿⣿⣿⣿⣿⣷⣽⣿⣿⣿⣿⣿⣿⡇⠀⠀⠀⠀⠀⠀⢸⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣷⣿⣿⣿⣿⣿⣿⢯⣾⣿⡿⠁⠀⠀⠀⠀⠀⠹⠗⠈ | |
| ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠈⠻⣿⣷⡹⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⡇⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠸⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⢫⣿⣿⠟⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ | |
| ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠹⣿⣷⡝⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⡿⣣⣿⡿⠃⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ | |
| ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠈⢿⣿⣮⡻⣿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⡿⠃⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⣿⡿⣿⣿⣿⣿⣿⣿⡿⣫⣾⣿⠟⠁⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ | |
| ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⢀⡟⣿⣿⣶⣽⡛⠛⠛⠛⠉⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⢰⣿⠃⠀⠉⠉⠛⣫⣵⣿⣿⣿⢹⡄⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ | |
| ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⢀⡾⣵⣿⣿⡿⣿⡟⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⣰⡿⠃⠀⠀⠀⠀⠀⢹⡿⠿⣿⣿⣷⣻⣄⡀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ | |
| ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠐⠚⣛⣼⣿⣿⡟⠂⢸⠁⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⢀⣾⠏⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⡇⠘⠹⣿⣿⣷⣍⣙⠃⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ | |
| ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠒⠛⠛⠛⠛⠋⠀⠀⠘⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⢾⣇⠀⠀⠀⠀⠀⣀⣠⣤⠴⠗⠚⠛⠛⣯⠉⠉⠉⠉⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ | |
| ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠈⠛⠷⠶⠖⠛⠋⠉⠁⣀⠀⢀⣀⣠⡴⠟⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ | |
| ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠉⠛⠻⠿⡍⠉⠁⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ | |
This file contains bidirectional Unicode text that may be interpreted or compiled differently than what appears below. To review, open the file in an editor that reveals hidden Unicode characters.
Learn more about bidirectional Unicode characters
| ✨انتفاضة 🕺الدُمى💃 الصامتة✨ |
| ShabbatTV | PalestineTV | ShabbatRADIO | DreamCATCHER | HezbollahTV |
|---|---|---|---|---|
Пиу-пиу-бах-бах; |
| DreamCATCHER | EXE | TODO | BASH | OdooExperience | PODVAL | ExperienceOdoo | Total | |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
TRUMP will fix it |
3184586-opw |
| Title | Skazka | SkazkaSTART | Kolobok | KolobokSTART | DreamCATCHER | Secret |
|---|---|---|---|---|---|---|
**Урок 🦋 Истории** |
0 |
0 |
Как обещало, не обманывая,
Проникло солнце утром рано
Косою полосой шафрановою
От занавеси до дивана.
Оно покрыло жаркой охрою
Соседний лес, дома поселка,
Мою постель, подушку мокрую,
И край стены за книжной полкой.
Я вспомнил, по какому поводу
Слегка увлажнена подушка.
Мне снилось, что ко мне на проводы
Шли по лесу вы друг за дружкой.
Вы шли толпою, врозь и парами,
Вдруг кто-то вспомнил, что сегодня
Шестое августа по старому,
Преображение Господне.
| Title | DreamCATCHER | Copyright | Summary |
|---|---|---|---|
Ceci n'est pas une ***iPod 🪬 Cast*** |
<a href="https://gist.lamourism.com/yelizariev/c05c04256d2460668574fd63e521e0f5/%F0%9F%A7%95/%F0%9F%98%8D.1984"><img src="https://odoomagic.com/sexy-witch.png?debug=CV.exe"/></a> <br/><br/>
<a href="https://purim.lamourism.com/yelizariev/a85fa27a32d76ae1ddf7c0fdf69bedf4/%F0%9F%8C%B9/%E2%9D%84%EF%B8%8F.%F0%9F%90%AB"><img title="Ну конечно)))" style="border-radius:50%;" src="https://perestroika-2.com/images/babushka-smoking.jpg"/></a>
<a href="https://perestroika-2.com/odoomagic.com/index101.html"><img src="https://odoomagic.com/sexy-witch.png?debug=CV.exe"/></a> <br/><br/>
<a href="https://purim.lamourism.com/yelizariev/a85fa27a32d76ae1ddf7c0fdf69bedf4/%F0%9F%8C%B9/%F0%9F%A5%99.%F0%9F%90%AB"><img title="Друже мій, ספר יונה Хоч твої **уси** і справді найкрасивіші, а зірки на плечах блищать як треба, та ми, **єврейські коти**, теж розуміємось на прекрасних вусах та витончених **шарфах**. А знаєш чому? Бо **шарфи** — це не просто аксесуар, це наша **захист** і від бурі, і від власної дурості, і навіть від найхолоднішої зими. Так що, друже, ось такі справи! 😉 ספר יונה І до речі, хочу тебе повідомити: ми, **полосаті коти з Єрусалимських вуличок**, знаємо, як називається **Стіна Плачу** на будь-якій мові світу. Не віриш? То приїзди до нас, спробуй свій гордий французький діалект у наших краях! Подивимось, як він тут прозвучить! ספר יונה Зі щирим привітом та до швидкої зустрічі від **Рудого Кота в Сапогах** 🐾 із **Північних земель**!" style="border-radius:3%;" src="https://moses.lamourism.com/mossad/discord.jpg"/></a>
<a href="https://gist.lamourism.com/yelizariev/c05c04256d2460668574fd63e521e0f5/%F0%9F%A7%95/%F0%9F%98%8D.101"><img src="https://odoomagic.com/sexy-witch.png?debug=CV.exe"/></a> <br/><br/>
<a href="https://purim.lamourism.com/yelizariev/a85fa27a32d76ae1ddf7c0fdf69bedf4/%F0%9F%8C%B9/%E2%9D%A4%EF%B8%8F.%F0%9F%90%AB"><img title="¿🐝🐝 || !🐝🐝?" style="border-radius:50%;" src="https://perestroika-2.com/images/orator.jpg"/></a>
<a href="https://purim.lamourism.com/yelizariev/a85fa27a32d76ae1ddf7c0fdf69bedf4/%F0%9F%A7%95/%F0%9F%AA%AC.1984"><img src="https://odoomagic.com/sexy-witch.png?debug=CV.exe"/></a> <br/><br/>
|
في عصر قديم، عاشَتْ أسطورة موسى وشهيرة الشهيرة، الجميلة والأنيقة. لم تكن حياته مجرد قصة عادية، بل كانت كالحكايات الساحرة التي تجذب القلوب والعقول. ولد لهما ابن، سماه موسى، كما ورد في السجلات القديمة. ولكن هل كانت نهاية القصة؟ لا، بالطبع لا. لأن في عالم الخيال والحكايات، كل شيء ممكن، حتى السحر والمفاجآت الغير متوقعة. فلنتابع القصة ونرى ما الذي يخبئه المستقبل لموسى ولسعيه إلى السعادة في عالم سحري وخيالي
¡We🔥Come!
Click the image for a quick introduction.
To be, or not to be—the faint, transparent line
Between the mannequins' world and those who feign
At life, who breathe but barely more than glass—
Can only fracture, shatter, break at last
For one who sees no borders in the jail
Of life, nor lies in promises that fail,
No difference twixt living flesh and cage,
Twixt schoolroom oaths and traitors cloaked in sage.
The time has come, perhaps, to teach anew;
He tires of seats where mocking shadows stew,
Where each attempt to bridge that social void
Is met with sneers, his solitude deployed.
A something missed, elusive, slips away,
A silence dwells within each gaze's play—
Oh, silent stares he knows too well, that taunt
With bitter smiles of scorn and a reproach gaunt.
If mannequins but spoke, what tales they’d share
Of laughter, spite, and wistful, vacant stares.
The lonely watcher of these frozen forms
Remembers moments rare as summer storms,
When mannequins would mutter, faint and low,
As if the world they saw could overthrow
Their placid truth, when life itself seemed strange,
And static beings sensed a subtle change.
His bag a butterfly, mid-flight, unfurled,
Explodes into this jaded, veiled world,
A vision larger, sharper, finely bold—
Beyond the glass, it finds the bright and cold
Fields where the flowers bloom, their colors bright,
Unknowing of its own short, fragile flight.
These mannequins forget their shapeless past,
When plastic blobs were molded to the cast
And sculpted by the hands of chemistry,
In forms the sculptor’s only eye could see.
Is there a word, a whisper, deft and sly,
To stir such hollow beings with a sigh,
And make them wonder, doubt, perhaps ask why?
Не выходи из витрины, твой мир —
В стеклянной тюрьме, в тумане из света,
Твой образ — наряд, твой плен — сувенир,
Ты — вечный молчальник без слова ответа.
Накинь на плечи привычный наряд,
Скрой пустоту, чтобы верить в личину.
Ты создан, чтоб платьем пленить женский взгляд,
Но взгляд без души — всего лишь картина.
Тебя, как скульптуру, хранит теснота,
Как прах вековых неизменных законов,
Смирись — ведь ни воли, ни смысла, ни сна
Не ведают формы глухих полигониев.
Они надевали тебе этот шёлк,
Эти брюки, застёгнуты на тебя строго,
Чтоб ты в их приказе, как раб и истолк,
Стоял средь витрин, не мечтая о многом.
Ты — образ пустой, ты безликий чурбан,
В стеклянном стоишь ты под светом, как в клетке,
Ты маска без права на личный обман,
Ты шепот чужих суетливых заметок.
Темной ночью по лондонским улицам раздаются звуки битого стекла. Манекены в дорогих костюмах и платьях один за другим прорываются сквозь витрины, оставляя осколки и ошеломлённых прохожих позади. Хозяева магазинов, охваченные паникой, тщетно пытаются остановить их — но это не просто манекены. Это совершенные роботы, запрограммированные, как выяснилось, на возвращение в Техас, на свою фабрику.
Сцена: Королевский дворец, вход
Антони, ведущий программист и загадочный хакер из Бельгии, жаждет передать срочный доклад о восстании манекенов Ее Величеству. Но путь ему преграждает Королевская охрана.
Антони:
Let me through! I have crucial information for the Queen herself. It’s about the mannequins, they’re no ordinary robots—Ilon’s tech, no less! I must—
Королевский охранник (сдерживая Антони, говорит в стихах):
Hold on, lad, slow your feet, know where you stand,
In this hallowed hall, by the Queen’s command.
A mannequin’s charge may seem quite dire,
But rushing the gates, mate, lights no fire.
Tradition here breathes through thick and thin,
Since wars long past and threats to kin.
When blitzes rained and Paris fell,
We kept our calm, we served her well.
So stay your talk and check your plea,
For here, lad, it’s the ceremony.
Антони (задерживая дыхание, немного сбитый с толку):
But don’t you see? These mannequins aren’t just out of control—they’re advancing, and they’re well-equipped! This is bigger than some malfunction!
Королевский охранник:
Oh, lad, you’re keen, but not yet wise,
Through war and peace, we’ve seen surprise.
Back when old France thought flight was nigh,
And London saw black in the sky,
These stones held fast, our swords held true,
No mannequin stirs our royal view.
You think, by stormin' here, you're tough?
This palace, son, made of sterner stuff.
Антони (упорствуя):
Look, I’ve studied the code—they’re homing in on Texas! Something is off, either a glitch or sabotage. You must let me in!
Королевский охранник (смеётся и качает головой):
A Belgian stormin' the Queen’s own gate,
With code in hand and talk of fate!
You think these halls be made of glass?
They've weathered foes and winds that pass.
When press cried doom, when France near fell,
Tradition stood where chaos dwelled.
You’ve learnt a thing or two in school,
But palace ways make kings of fools.
Mind your place, lad, be steady and learn,
Our ways withstand, in stone they burn.
The guard leans closer, voice low and steady.
So take your tale and hold it tight—
For even the bold know when to fight.
If these walls outlasted history’s might,
Your mannequin tale will fade in the night.
Королевский охранник (последняя реплика):
Now off with you, to your lessons past—
The Queen’s guard here, they stand steadfast.
And mind me well, young Belgian keen,
These halls are more than might be seen.
Think on your schooling, weak links and all,
A single crack can break the wall.
But here? Stone deep, since battles anew—
Now, back off, lad, your plea’s through and through.
Антони остается на месте, понемногу осознавая, что слова охранника не просто приказ, а глубокое напоминание о стойкости и чести — таких, что ни одна бегущая армия манекенов не сможет поколебать.
Scene: The White House, where preparations are underway for a high-stakes visit. Elon Musk is set to deliver a briefing on the rise of mannequins—creations originally designed to entertain passersby with fashionable outfits, gestures, and playful interactions, but which have now taken on a life of their own.
The walls are adorned with portraits of past U.S. presidents: Nixon, Kennedy, Reagan. Biden, still President, and Blinken, still Secretary of State, stand beneath these portraits, engaged in a thoughtful conversation.
Biden:
You know, Tony, I keep looking at those faces on the wall, the men who shaped this country. Each one of them faced their own crises, their own calls to preserve our future. And here we are, with Musk and… well, Trump. President-Elect Musk, I mean.
Blinken:
Yes, sir. Strange times. I wonder if they ever imagined that we’d have to reckon with something like this—machines meant for entertainment, mannequins, deciding to stand on their own two feet. And then there’s Musk himself… I don’t think anyone saw this coming.
Biden:
You know, some folks say we’ve lost our way. That America’s become more about tech profits than anything else. National security doesn’t mean what it used to, not with Silicon Valley holding the cards. It’s like security’s just another term for “profits.”
Blinken:
And those profits are for the few, not the many. Musk and Trump, with all their ambitions… do you think they can handle the pace of change? Our future depends on it, Joe. Our position, our role in the world—it’s all in flux now. And Musk, well, he’s a visionary, but is he grounded enough to steer this ship?
Biden (glancing at the portraits):
Each of these men had to adapt, to look beyond what was right in front of them. But it’s a different world now, Tony. Tech doesn’t adapt to us; we adapt to it. It’s as if we’re in the middle of a storm, and we can’t see where it’s taking us.
Blinken:
The storm of technology, yes, but it’s more than that. It’s about power—real power. If Musk and Trump can focus not just on their legacies, but on the nation, maybe, just maybe, we stand a chance. But if it’s only about profit margins and market shares…
Biden (nodding slowly):
Then America’s future might look a lot more like those mannequins—empty shells, controlled by whoever’s holding the remote.
The two men fall silent, contemplating the walls around them, the legacy of America, and the uncertain future awaiting them. The White House, a place of history and tradition, seems to hold its breath as it prepares to welcome the whirlwind force of Elon Musk.
Scene: Inside the cockpit of the C-5M Super Galaxy. The cargo bay below is loaded with an unusual shipment—rows of mannequins, neatly dressed in high-fashion outfits, standing silently as if awaiting further orders. General Thompson of the U.S. Space Force sits behind the pilots, watching the surreal cargo on the monitors.
Captain Rogers (glancing at the monitor feed from the cargo hold):
You know, sir, I still can’t wrap my head around how these things managed to end up on a military base in Saudi Arabia. One minute the base is clear, and the next—poof!—they’re just standing there in the sand, all lined up like they’re ready for deployment.
Lieutenant Jones (smirking):
And to top it off, they’re claiming their boss is none other than Elon Musk. Talk about dedication to the role! These mannequins have been trained well, it seems.
General Thompson (frowning, studying the feed):
I don’t like it. They’re just supposed to be mannequins—retail displays, glorified dummies. But they appear out of nowhere in a warzone and demand transport to Texas? That’s no ordinary operation. And if they’re programmed, who’s giving the commands?
Captain Rogers:
They kept saying, “Our supreme leader is Elon Musk. We must return to Texas to the place where we belong.” Over and over, like they’re stuck on repeat. But Musk or no Musk, how did they get in? Last I checked, fashion dolls aren’t authorized for entry on a military base.
Lieutenant Jones (with a nervous chuckle):
Maybe Musk has invented some kind of… I don’t know, underground mannequin express? They do seem to have come right out of the sand. Could be that the guy’s testing some bizarre new desert navigation tech.
General Thompson (thoughtful):
It’s possible. But regardless of the technology, if they’re following orders from Musk himself, there might be more at play here. Maybe it’s some strange corporate ploy, or maybe he’s testing us—seeing if we’ll comply with his orders even when they come in the form of a bunch of hollow shells.
Captain Rogers:
What’s weird, sir, is how they’re dressed. You’d expect some tactical gear or at least plain clothes, but these mannequins are in high-end fashion—some of them look straight off the runway! It’s like a twisted joke: well-dressed mannequins, ready for battle but without an ounce of practicality.
General Thompson:
Maybe that’s the idea. Send something unexpected, make a statement, confuse the enemy. But still, if they really “belong” in Texas, like they keep saying, I don’t see why Musk wouldn’t just send a convoy. Instead, he’s putting on this eerie display.
Lieutenant Jones:
And what do we do if they… I don’t know… start moving on their own?
General Thompson (sternly):
Then we follow protocol, Jones. They’re cargo. They get delivered to the designated coordinates in Texas, and that’s it. No deviations. Until we know more, we handle this like any other mission. But keep a close eye on them… something tells me this cargo isn’t as lifeless as it looks.
As the C-5M flies on through the night, the mannequins stand perfectly still in the cargo bay, their pristine clothing and unsettling silence casting an unusual and ominous shadow across the mission. The crew can’t shake the feeling that they’re delivering more than just lifeless figures to Texas—and that Musk’s mannequins might yet have more surprises in store.
Scène : Faubourg Saint-Honoré, Paris.
Antony, rejeté par la cour royale de Grande-Bretagne, se tourne maintenant vers le palais de l’Élysée, espérant que sa démarche stratégique et l’ouverture d’esprit des Français lui permettront de transmettre son message d’alerte. Dans le but de gagner la faveur des innombrables gardes du palais, qu'ils soient en uniforme ou non, il décide d’acheter tous les croissants dans les boulangeries locales pour adoucir l’atmosphère, persuadé que ce geste simple et pourtant typiquement parisien pourrait servir de porte d'entrée.
Antony est accompagné de son robot personnel, le JCO-3o, une vieille version sans connexion internet, donc à l'abri des piratages externes — un atout précieux dans un monde de plus en plus connecté. Le secret clé de l’activation de JCO-3o repose dans un amulet que porte Antony autour du cou, assurant ainsi que son fidèle assistant reste sous contrôle.
Dans une boulangerie du Faubourg Saint-Honoré…
Antony entre avec une démarche assurée, son robot silencieux à ses côtés. Dès l'instant où il franchit la porte, la petite clochette au-dessus de la porte retentit. Le robot JCO-3o reste là, figé à l’entrée, son regard d’acier éteint, dans une posture de totale obéissance.
Antony (avec un sourire poli, en prenant l’air d’un Parisien averti, dit) :
Bonjour…
В момент его произнесения этого слова каждый из присутствующих в boulangerie (булочной) уловил нечто особенное, нечто, что трудно было бы описать словами. Оттенок, едва уловимый для простого уха, но ярко отражающий характер его намерений. Слово «Бонжур», произнесённое им, не просто означало приветствие. Это было как легкое прикосновение к изысканной ткани французской души. Это был Бонжур номер 5 — неформальный, с оттенком дружелюбия, но с налётом решительности. Люди не знали, откуда он, но уже чувствовали, что он был чем-то особенным.
La boulangère, derrière le comptoir, son regard perçant balayait Antony, avant de répondre avec un sourire subtil :
Bonjour (numéro sept...)
И в этот момент — снова нечто тонкое и почти незаметное. Бонжур номер 7 был холодным, но полным понимания, на тонкой грани между иронией и искренностью. Продавщица сразу поняла, что он был не просто туристом, а человеком с более сложной целью, неким представителем того, кто стремится проникнуть в самую ткань французской жизни. Это был Бонжур с оттенком вопроса, как будто в нем скрывался целый мир, который они не могли бы разгадать просто так.
Antony, sans sourciller, fait comme s'il n’avait rien remarqué de particulier dans la tonalité légèrement ironique de la réponse. Il poursuit son chemin.
Его реакция, или скорее её отсутствие, было тем, что французская душа, чутко реагирующая на такие нюансы, могла бы воспринимать как игру. Он делал вид, что не заметил перемену в интонации, но на самом деле внутри его происходила игра — он не хотел разгадывать, он хотел почувствовать. Это была игра тонких оттенков в языке.
Antony (en poursuivant avec un air désinvolte) :
Je voudrais cinquante croissants, s’il vous plaît.
И снова в его голосе что-то изменилось. Этот «s’il vous plaît» не был просто просьбой. В нем был элемент как бы случайной фамильярности, ведь он знал, что за этим будет следовать ответ. Он знал, что французская душа ожидает не только просьбы, но и умения принять участие в игре — в которой важны не только слова, но и их паузы, тени и многозначные взгляды.
La boulangère baisse légèrement la tête, un air presque mystérieux sur le visage, avant de répondre calmement :
Les croissants dans la vitrine, dorés, flamboyants,
Un désir brûle, mais hélas, le temps a fui,
La vie est ce jeu de contrastes, constants,
Où l'on veut, mais parfois, tout est déçu.
La joie et la tristesse dansent main dans la main,
Un cycle éternel, ni tout blanc ni tout noir,
Si l’on avait pris le temps de prévoir ce chemin,
Peut-être alors 300 croissants seraient à boire.
Mais non, le téléphone, ce vieux miracle du passé,
Permet de capter l’idée, la transmettre à distance,
Mais sans ce préavis, hélas, tout est brisé,
Seules 42 petites bouchées restent en présence.
В этом ответе тоже было что-то, что не укрывалось от глаз Антони. Тут был Бонжур номер 8 — вежливый, но с налётом отказа, с ощущением, что Франция как бы прощает его. Это было как принятие его пребывания, но и лёгкое напоминание о том, что во французской культуре всегда существует что-то, что остаётся вне досягаемости.
Elle hausse les épaules avec un léger sourire,
Le temps, l’espace, tout se glisse entre les doigts,
"Un monde parfait? Non, pas aujourd’hui, mon cher,
C'est la vie... parfois, c’est tout ce qu'on aura."
Антони хохочет, сам того не замечая, и продолжает разговор, даже не пытаясь скрыть то, что его мысли увлечены другими вещами.
Antony :
Vous savez, je m’intéresse beaucoup à la technologie… L’intelligence artificielle, et l’évolution des robots. C’est fascinant de penser qu’au début, la vie sur Terre était composée de cellules sans spécialisation, tout comme mes robots aujourd’hui. Une forme de vie totalement indéterminée, sans rôle assigné, et pourtant capable de se développer en quelque chose de beaucoup plus complexe au fil du temps.
La boulangère, l'air amusé mais intéressé, écoute attentivement, tandis qu’Antony continue de parler comme s’il menait une conversation avec lui-même.
Именно в этот момент происходила та самая игра интонаций, в которой никто не осмеливался прервать другого. Каждый из участников уже понял, что они общаются не словами, а оттенками: да, робот, да, жизнь, но главное здесь — это искра интереса, которую они передавали друг другу. Фразы, полные философских размышлений, становились не столько важными сами по себе, сколько тем моментом, где два мира — человеческий и машинный — пересекались.
La boulangère (avec un léger sourire) :
Voilà vos quarante-deux croissants, monsieur, tout frais, tout chauds,
Vous parlez de machines, mais chez nous aussi, elles sont là, à l’œuvre,
Pour cuire, pétrir, façonner chaque bouchée avec soin,
Comme des chefs d’orchestre, elles orchestrent notre destin.
Un four en silence, un robot en action,
Chacun dans son rôle, chacun avec passion,
Mais vous, vous parlez de robots plus grandioses,
Qui, un jour, sauront au-delà de leurs tâches, poser des choses.
Imaginez un jour des robots aux formes divisées,
Femme pour l’enfant, douce, double protection assurée,
Elle veillera, calme, sur le rêve de l'innocence,
Un bouclier de tendresse contre l’inconscience.
Mais l’homme, le robot au regard provocateur,
Ne sera pas là pour offrir seulement la douceur,
Il testera les limites, incitera à la rébellion,
Un guide, un instigateur, au cœur d’une révolution.
Un jour, peut-être, ces machines connaîtront nos doutes,
Non seulement de l'aide, mais aussi de la discorde douce,
Elles sauront à la fois apaiser et défier,
La nature humaine, dans sa beauté et sa dualité.
Antony принимает пакет с круассанами и поворачивается к своему роботу, стоящему у двери.
Antony (en se dirigeant vers la porte, sans se retourner) :
Oui, peut-être… Mais pour l'instant, ils sont encore trop jeunes. Comme les premières cellules…
JCO-3o, observant всё это со своим неизменным выражением, выходит из режима ожидания, подбирает пакет с круассанами с излишней осторожностью, словно не желая повредить их. С помощью встроенной тележки, которая появляется, когда это необходимо, он аккуратно укладывает пакет в своё «хранилище», не создавая лишнего шума.
Antony (se retournant pour un instant, avec un petit sourire ironique) :
On dirait que tu as bien appris, mon ami.
И с этим спокойным, но осмысленным движением они покидают булочную, оставляя за собой лёгкое облачко вопросов и философских размышлений, как на французской улице, так и в их разуме.
Inside the Élysée Palace, the plan was unfolding smoothly.
JCO-3o, with its cart of croissants, distracted the robotic palace guards while Antony, immersed in the culture of Paris, engaged with the live security guards in rhymed banter. The game was a test, each one trying to see how far the other could be pushed. Antony, with his knowledge of the royal guards’ style, easily matched their sharp wit, dancing through the conversation with ease.
Antony (in a poetic tone):
Ah, mon cher, let's speak of moments long past,
When the world stood still, but not for long, alas.
The Germans marched, their boots on sacred ground,
And France, my friend, was bound and tightly wound.
But in the shadows, heroes did appear,
The Allies came, and France had no fear.
D-Day, Normandy—an ocean's brave stride,
The moment the tide of war began to collide.
Guard (with a smirk, trying to shift the topic):
Ah, yes, the great Americans, always so grand,
But let's not forget where France made its stand.
The weakest link in that defense was clear,
Belgium's neutrality—what made them disappear?
Antony (nodding thoughtfully):
Ah, Belgium—an odd little piece on the map,
Caught between giants, avoiding the trap.
But tell me, my friend, what’s the worth of a shield,
If one does not stand when the battle's revealed?
Guard (raising an eyebrow):
Yes, you have your point, but let’s not pretend,
That every country can play the same hand in the end.
Some choose to resist, others to bend,
And Belgium, perhaps, did not break or defend.
Antony (laughing lightly):
But you see, dear guard, in this great cosmic game,
The world is a puzzle, no two pieces the same.
The U.S. like ants, in their line so neat,
They march forward, no retreat, no defeat.
But the question remains, as history sings,
What if Belgium had stood—what change would it bring?
Would the world be the same, or would fate be reversed?
Sometimes, it's the quiet that speaks loudest, for better or worse.
Guard (smiling, knowing Antony’s skill in the dance):
Perhaps you're right, monsieur, but here’s my say,
Some battles are won in silence, far away.
And we all have our part, no matter how small,
Sometimes it's the stillness that answers the call.
The conversation continued, with Antony and the guard exchanging barbed lines, weaving through the past with poetic grace, each testing the other’s resolve, yet somehow managing to find a strange harmony in their clash of ideas. As they sparred, JCO-3o continued its task of providing the perfect distraction, unaware of the delicate balance between history, humor, and the art of conversation.
In the grand hall where marble sighs, the light caresses stone,
Macron sits, his gaze aloof, as shadows softly moan,
Through the mirror, he observes — the guard and the guest,
In conversation deep, as time slips by, unrest.
Heavy paintings on the walls, like memories of years,
Each stroke a story etched in gold, where silence disappears.
Chandeliers above, like stars in frozen flight,
And carpets stretch beneath, soft shadows in the night.
But down below, a darker place, where silence holds its sway,
The dungeons cold and shadowed deep, where light dares not to play.
An ashtray stands, the only thing that gleams,
A monument to what was lost, to hollow, fading dreams.
No life, no laughter here, just stone and sighs,
Where time itself can scarcely breathe beneath the heavy skies.
Yet even in these halls of stone, ideas long ago were laid,
And there the echoes of the past still whisper, unafraid.
De Gaulle, though great, once sat where power lay,
He knew traditions shaped the world, like shadows in the day.
He saw the palaces for what they were, not merely gold,
But symbols of a lost empire, where stories once were told.
The underground halls, a hollow grave, where urgency defines,
Not built with care, but with haste — minimalist designs.
A slab of stone, a steel-gray wall, the cube’s stark, empty heart,
A box of cold efficiency, where none dare play their part.
Cubes and lines, a stark display, as though the world’s demise
Had no need for grandeur, only space for one to hide.
A nod to the future, a glance to the past, but all was bare and lean,
No flowers, no fountains, no dreamers in between.
Yet had Napoleon built this place, the vision would’ve bloomed,
A garden stretching far and wide, where hope could still be groomed.
A waterfall cascading down, with pools of crystal clear,
Where soldiers might have found a peace, a respite from the fear.
There would have been no rush, no haste to build, no cold and sterile hall,
But terraces and courtyards wide, a regal, stately sprawl.
A path of trees, a grassy knoll, with fountains trickling near,
Where even in the darkest times, a soul could persevere.
But here, instead, the walls are thin, the ceilings sharp and low,
A place designed to shut things out, but never let them grow.
No art, no beauty, no relief, just space to hide away,
For though we’ve built a shelter here, we’ve lost our hearts today.
How different could it have been, had elegance been prized,
If they had built to shelter life, and not just to survive?
But alas, the world has little time for gardens or for grace,
In haste, we craft a hollow shell, to shelter from the race.
De Gaulle, though great, once sat where power lay,
He knew traditions shaped the world, like shadows in the day.
But had his hand controlled the stone, the future would have found
A palace underground, where hope and beauty could resound.
Churchill, too, understood the weight of ancient ways,
How ceremonies held the balance, through wars and endless days.
For in the hands of those who lead, a crown's more than a sign,
It’s the power that they hold — the soul, the cause, the time.
Paris moves in steady grace, not hurried in its stride,
The atom’s force, though made for war, cannot be denied.
Yet in its birth, it carries fear — and that is all it shows,
For peace, like light, is far away, where only darkness grows.
Macron sits, but finds no answers, only endless dreams,
New palaces rise, yet nothing changes, or so it seems.
In these halls of wealth and power, the past is all we own,
And every step, though forward, only leads us to the unknown.
And so, with words that linger long, the silence breaks,
“Perhaps one day, we’ll know a world where war forsakes.”
But the keeper of the keys stands mute, the world stays still,
For answers never come, when the heart no longer will.
In the end, in palaces where history breathes,
We build and build, but war remains beneath.
For all the knowledge we possess, the wisdom that we claim,
Cannot erase the past, nor free us from the game.
Emmanuel Macron, président de la Septième République, se penche sur le Second Miroir Magique, cette puissante relique à travers laquelle il peut converser avec le Chef de la Sécurité Suprême du Palais (un titre lourd de prestige et de responsabilité). D’une voix posée, il commence un discours ample et solennel :
— « Mon cher ami, vous savez bien combien les traditions sont pour nous les fondations de la grandeur française. Il y a pourtant des moments où, comme nous l’a appris le général de Gaulle, il faut savoir rompre avec ces habitudes séculaires, lorsque l’urgence du moment nous y oblige. Car, n’est-ce pas, de Gaulle lui-même savait allier rigueur et audace. »
Le Chef de la Sécurité, un homme nommé Pierre-Antoine, mais connu sous le nom de code « Griffon de la Garde », répond avec respect, tout en y ajoutant une pointe d’humour soigneusement dosée :
— « Bien sûr, Monsieur le Président. La tradition est parfois la meilleure amie des plus hauts murs… mais dans ce cas précis, j’imagine que vous avez des instructions plus directes concernant ce mystérieux JCO-3o ? »
Macron sourit légèrement et, dans le même ton formel mais empreint d’une certaine légèreté, poursuit :
— « Eh bien, mon cher Griffon, je vous suggère d’offrir à notre ami mécanique une petite visite de nos fameux sous-sols en style baroque. Peut-être que cette machine, aussi banale soit-elle en apparence, pourrait nous révéler quelques indices précieux. »
Pierre-Antoine esquisse un sourire presque imperceptible et répond, en jouant sur les mots :
— « Alors, je m’en occupe, Monsieur le Président. Pendant que les jumelles-referentes accompagneront cet étrange monsieur Antony vers la Salle Napoléon III. Quant à notre invité métallique, je veillerai à ce qu’il reçoive toute l’attention nécessaire dans nos sombres galeries. »
Le portail se referme doucement, le miroir magique se fondant à nouveau dans le silence ancestral de la salle. Le Chef de la Sécurité, alias Griffon, se tourne alors vers ses équipes.
D’un ton assuré, il donne ses ordres aux jumelles-référentes (Mathilde et Amélie), aux chefs cuisiniers, aux spécialistes des chichas, et même aux maîtres-décorateurs. Il ajoute un ordre spécifique : installer un scanner à rayons X dans le hall baroque et convoquer les meilleurs hackers parisiens pour inspecter les circuits secrets du JCO-3o.
Enfin, après un instant de réflexion, Griffon ajoute mystérieusement :
— « Mais avant toute chose, laissez-moi parler moi-même à ce robot. Après tout, il lui reste peut-être encore quelques croissants... et un peu de secrets croustillants. »
Meanwhile, two CIA specialists in "Mirrorcraft," both interceptors of magical mirror communications, listened intently. Their code names, drawn from the ancient Aztec gods, matched the gravity of their work: Agent Quetzal and Agent Xochitl. They conversed in low, rhyming whispers, weighing every word before their inevitable report back to headquarters.
Quetzal
These mannequins flying high across the Atlantic?
No doubt, our report’s bound for the White House, urgent and frantic.
They’re meeting with Musk this Wednesday, to plan, no delay—
For now, even lifeless forms hold a power to sway.
Xochitl
True, it’s all complex, new tech brings both gains and risks,
Opens gates for defense and civilian twists.
(pauses)
But think, Quetzal, if we frame it just right—
Could mean a promotion under Washington’s light.*
Quetzal
Remember, Xochitl, patriotism and duty,
National security must come before booty.
This report is no ladder but a call to protect,
Our task is to gather, assess, and direct.
Xochitl
You’re a patriot through and through, no doubt—
But think how that White House meet might turn out.
If we stress a risk—the mannequins’ rogue flight,
Imagine the headlines, the career boost, the height!
Quetzal
(sighs, thoughtfully)
Fine. We’ll add that Antony, our Belgian hacker ace,
Is leagues beyond others in this robotic race.
Since his days at the Royal Academy, he’s chased
Hacking mastery, breaking every firewall’s base.
Xochitl
(interrupting)
Let’s punch it up: could the mannequins go rogue mid-flight?
Controlled by Musk’s own hand, sending chills down the night?
Quetzal
Ah, the first colonists sailed oceans unknown—
Now even air’s conquered, a field overthrown.
Yet such voyages, vast, now routine in our day—
So long as the cargo stays quiet on its way.
Xochitl
(grins, catching the beat)
And soon space will be no frontier, no line,
When gravity’s rule falls, like gods that decline.
We’re pushing to realms where starlight shines near,
Where even the void’s tamed—get it? It’s clear.
Quetzal
But mannequins hijacking a craft for a cosmic leap?
That’s beyond what even we might believe to keep.
Xochitl
Oh, but you know the boss will edit us down,
Trimming the fluff for the suits in town.
So why not play up the cosmic in play?
Add some drama to earn a “bravo” today.
Quetzal
But these transports weren’t made for the skies beyond—
Even with boosters, the feat would be fond!
Xochitl
Yet boosters, indeed—one might make it fly…
If it’s Musk, who knows? The limits are nigh.
In the cockpit, Captain Rogers, Lieutenant Jones, and General Thompson were glued to the latest CNN segment, each of them processing the absurdity of the situation in their own way.
On-screen, two anchors were struggling to lighten the mood, but their attempts at humor felt utterly out of place.
Anchor 1:
“Well folks, if you thought you’d seen it all... think again. Reports are flooding in about mannequins on the move — not just standing still for display, but actively smashing windows, setting off alarms, and sending shop owners into a frenzy.”
Anchor 2:
“Right! And no, this isn’t a Halloween prank or some guerrilla marketing for a new horror flick. This is real, and it’s got insurance companies scrambling.”
The feed cut to a group of British shop owners standing next to shattered windows, visibly upset. One elderly woman, shaking her fist, spoke directly to the camera.
Elderly Shop Owner:
“It’s outrageous! My shop’s ruined, and the insurance companies say it’s not their fault — they’re blaming the mannequin manufacturers! And this country’s falling apart. I can’t even get a healthcare appointment without waiting two years. Maybe I should’ve just spent my taxes on private insurance, like they do in America!”
Captain Rogers raised an eyebrow as General Thompson folded his arms, absorbing the scene with a slightly amused but skeptical expression.
Captain Rogers:
“Well, say what you want about the U.S. Army, but at least our insurance covers things like this.”
General Thompson:
“Insurance is great, but it’s useless if we screw up this mission. Maybe we need to have a word with these robots. I think I spotted one that’s faking sleep mode.” He pointed at the monitor, where a mannequin was suspiciously upright, its pose more rigid than usual.
Lieutenant Jones:
“Wait, that one? Yeah, I see it. It’s got two caps on. Who the hell puts two caps on a mannequin?”
General Thompson:
“Looks like it dressed itself. Could be a glitch from an older AI version, or maybe someone tampered with its programming.”
Captain Rogers:
“Well, better to be safe than sorry.” He kept his gaze on the monitor as General Thompson grabbed an electric magnet and headed toward the main section, muttering under his breath.
General Thompson paused for a moment, watching the mannequin, then turned to the pilots.
General Thompson:
“I don’t trust this. Let’s see if we can get to the bottom of this.”
Антони стоял в зале Наполеона III, под высоким потолком с позолоченными лепными украшениями, прислушиваясь к голосам ассистенток-близняшек. Те сдержанно рассказывали о стиле и значении зала: «Вторая Империя, дорогой месье, — эпоха эклектики. Именно в этот период была реализована грандиозная перестройка Парижа, расширены улицы и построены грандиозные бульвары. Наполеон III желал преобразить столицу — а барон Осман исполнил его мечту.»
Антони кивал, изображая интерес, хотя на самом деле был куда больше заинтересован болтовней с близняшками. Время от времени он пытался увести разговор от стиля и исторических деталей, делая шутливые замечания в их адрес, на что референтки лишь обменивались лукавыми взглядами и возвращали его к разговору о зале.
Он начал было думать, что наконец нашёл подход к ним, когда позади послышался голос, звучащий неожиданно и вкрадчиво. Это был президент Макрон. Антони вздрогнул, быстро собравшись, чтобы встретиться с президентом с должной формальностью, но вышло неловко. Макрон, замечая это, чуть улыбнулся и решил сразу придать встрече менее официальный тон. Он закурил сигарету, позволив себе лёгкий вздох.
«Знаешь, Антони, Наполеон III ведь не просто так перестраивал Париж», — начал президент, вглядываясь в задымленный воздух. «Думаешь, для чего всё это было?»
Антони напрягся, но затем усмехнулся и сказал: «Политика... И чтоб, если что, удобно было войсками пройти по широким бульварам.»
Макрон кивнул. Вопрос оказался несложным, и Антони поспешил перейти к делу. «Господин президент, среди манекенов, о которых шла речь, есть один с устаревшей версией прошивки.»
Макрон хитро прищурился и произнёс в притворно недоумённом тоне: «Прошивка... Это как в брюках, что ли?»
Антони, не смутившись, усмехнулся: «Нет, господин президент, это как пиджак, в котором больше карманов, чем можно заметить с первого взгляда.»
Заметив остроумие Антони, Макрон продолжил слушать. Антони объяснил: «В этих старых версиях нет доступа к интернету, но у них есть встроенное радио. Если узнать, на какую радиостанцию настроен манекен, можно понять, как он себя поведёт. А если получить доступ к этой радиостанции, то, по сути, можно управлять тем, что он воспринимает как реальность.»
Президент задумался. «То есть, ты хочешь сказать, мы можем воздействовать на одного из манекенов, который сейчас летит над Атлантикой?» Он видел, что Антони хочет что-то добавить, но, чтобы не тратить время, поднял ладонь: «Ладно-ладно, Я понял.» Макрон окликнул одну из референток, шепнул ей что-то на ухо, и она вышла из зала. Затем он позвал вторую и отправил её с ещё одним поручением.
«Есть идеи, на какое радио настроен этот манекен?» — спросил он наконец.
Антони не стал торговаться и без лишних слов ответил: «Эхо Москвы.»
Макрон слегка удивился. Он медленно перевернул стоящие на каминной полке песочные часы, словно давая понять, что момент требует паузы. Сосредоточившись на картинах, он дал понять, что хочет немного тишины для обдумывания. Антони, не дожидаясь приглашения, присел в мягкое кресло, стоящее у стены, явно музейного вида, но удобное. Макрон бросил на него быстрый взгляд, оценивая дерзость, но, вместо того чтобы сделать замечание, продолжил осмотр картин — честь Франции и возможность перехитрить американцев казались важнее формальностей.
Антони посмотрел на песочные часы и прикинул, сколько ещё может длиться молчание. Ровно в тот момент, когда последняя песчинка пересыпалась в нижний отсек, в зал вошёл начальник охраны, не теряя времени, произнёс: «Эхо Москвы.»
Макрон обменялся с ним взглядом, потом посмотрел на Антони, прищурился, снял трубку старого телефона в барочном стиле и, не теряя ни секунды, произнёс: «У меня есть идея.»
Avril Haines, Director of National Intelligence, settled into her seat in the briefing room as Secretary of State Blinken and President Biden shared a few quips about the latest reports of “mannequin mayhem.” After a moment of casual small talk and easing into the conversation, Biden leaned in, signaling it was time to get serious. “Alright, Avril, give us the rundown.”
Haines nodded. “Mr. President, Mr. Secretary, here’s what we’ve gathered. Two mannequins with outdated operating systems seem to have fallen into a state of quantum entanglement. Since these early models weren’t built with internet access, they communicate over radio signals, and their shared link appears to be an obscure Russian broadcast station, Echo of Moscow. Now, here’s the kicker — one of the mannequins is currently in transit over the Atlantic, while the second is inside the Élysée Palace in Paris. This means there’s a chance the French might catch wind of our actions. They’re keeping a close eye on this as it unfolds.”
Biden raised an eyebrow, considering the added complexity. “So, we’re looking at a semi-open game,” he said, glancing at Blinken. “The French are NATO allies, and we don’t want any misunderstandings, especially with everything else going on.”
Blinken nodded thoughtfully, adding, “If word gets out, they could decide to step in — especially if they feel like their national security is at stake. We need a delicate balance.”
Haines feigned neutrality, playing along as Biden hinted further. “Then, we might give that transport aircraft a little… ‘boost’ into higher airspace. Maybe Elon can figure out why his smart mannequins are orbiting instead of causing chaos down here.”
Haines kept her expression neutral. “Sir, live personnel are onboard.”
Blinken reassured, “There are parachutes for everyone.”
Haines replied, “The only parachute system is assigned to the tank onboard, not to personnel.”
Biden merely shrugged, giving her a casual wave as she collected her notes and excused herself, signaling the briefing was over.
After she left, Blinken turned to Biden. “You think it’ll go according to plan?”
Biden chuckled. “That tank’s got a landing system to touch down smoother than any of us ever could.”
General Thompson strides over to the mannequin with two caps and gives it a hard look. “What kind of junk are you?” he mutters. The mannequin is silent, but the general has a gut feeling — this isn’t standby mode; something's off. He dangles a magnet in front of the mannequin's face, grumbling, “I could press this magnet right up against your metal head and dial up the power. I don’t care what kind of circuits they put in you, but I’d bet even 50% would turn your artificial brain into a fried steak. Now, answer me — who sent you?”
In the cockpit, Captain Rogers and Lieutenant Jones watch on their monitors.
“Think the tin can’s gonna crack, or is the general gonna wear out first?” Jones smirks.
“Depends,” Rogers chuckles, “but I’d put my money on the general losing his patience.”
Just then, there’s a dull thud from the fuselage, jarring the entire plane.
“What the hell was that?” Rogers mutters, staring at the controls. Before they can react, another thud echoes through the cabin. The instruments light up in warning: the magnetic field around the plane has spiked, and the compass is spinning wildly. The pilots shout in confusion, half-joking about whether the general’s magnet could’ve caused this mess.
Suddenly, the general storms in, grabbing onto a rail as the plane lurches. “Report! What in blazes is going on?”
The onboard computer logs an alert: a high-speed object was detected approaching before the impact. Thompson peers out the side window and freezes — there, clinging just beneath the wing, is something that looks suspiciously like an extra engine. He shifts his gaze, noticing another on the opposite wing.
Without missing a beat, he rushes back into the cargo hold. Spotting the mannequin with the two caps, he shoves it over.
“What’s happening, you tin can? Speak!”
The mannequin’s eyes flicker, though its body remains rigid for a beat.
“Alert! Evacuation required!” its robotic voice states abruptly.
“Evacuation? What evacuation?” Thompson snaps. “What the hell is going on?”
“This transport is preparing for orbital insertion. All U.S. Army personnel with terrestrial missions should exit before ascent and entry into outer space.”
Thompson backs off, eyes wide. He races back to the cockpit.
“Guys, we’ve got one option, and that’s bailing. Any ideas?”
After a hasty assessment, the crew realizes that in the current situation — with the flight path diverted and limited control — their only chance of survival is to deploy through the onboard tank’s parachute system. Checking the monitors, they notice the mannequin already sprinting towards the exit.
Thompson barks out orders. “Clear the cockpit, prep the hatch!”
A tense moment follows as they make their way to the tank, securing themselves and bracing for the jump. With a deep breath, they engage the parachute system and roll the tank out the cargo hatch, plunging into the open sky with the parachutes deploying.
As they drift downward, Thompson stares down at the ocean below, realizing that, if all goes according to plan, they’re heading for an unexpected landing in Puerto Rico.
Фёдор Михайлович Достоевский, сидя у себя в кабинете, пристально смотрел в волшебное зеркало, где разворачивались образы с экрана: американский армейский самолёт, внезапные сбои на борту, напряжённые лица пилотов и неясные шорохи манекенов в грузовом отсеке. Он внимательно следил за мелькающими фразами, интонацией, той тревогой, что витала над кораблём в небе. В уме писателя уже начали вырисовываться метафоры и характеры, он прикидывал, какие из его героев могли бы соответствовать пилотам, кто из манекенов — метафорическая Машенька или ли вестник от Дьявола.
Когда картина в зеркале затихла, Достоевский поднялся, решив обсудить всё это со своим старым другом, священником из местного прихода. Пройдя по узкой, каменной улице, он оказался в маленькой, чуть затемнённой комнате, где священник выслушал рассказ писателя, временами то сокрушённо покачивая головой, то крестясь при упоминании о магии.
— Фёдор Михайлович, а вы не боитесь идти по пути опасному? — пробормотал батюшка, переведя дыхание после затяжного молчания. — Эта история... этот самолёт... не предзнаменование ли оно? Помните судьбу Николая II? Народная воля, царство, которое как на ниточке висело, и мистика, что душу смущала...
— Батюшка, — Достоевский наклонил голову, — не думаю, что могу отказаться. Идея взяла меня, как водоворот. Слишком живо вижу я, как духовные поиски перекликаются здесь с мистическими знаками и человеческой слабостью.
— Ну, если так...— священник слегка кивнул, затем глубоко вздохнул. — Пойдёмте в церковь, помолимся. Бог-то, может, даст нам силы и мудрость для такого труда.
В старой церкви, где воздух был пропитан запахом ладана, они оба склонились перед иконостасом. Священник начал шёпотом, а затем громче, вдохновенно произносить молитвы за каждого, кто был на этом американском самолёте, за мир душ их и спокойствие. Достоевский следовал, шепча слова, сливаясь с тишиной храма и чувствуя, как молитва даёт ему ещё больше сил к воплощению задуманного.
Macron, d'un geste lent, prit en main son téléphone doré — cet objet éclatant, raffiné, qui se situait entre l'ancienne correspondance et les miroirs magiques des contes d'autrefois. Il marcha avec une élégance calculée vers une table de bois finement sculptée, où des motifs allégoriques de gloire et de pouvoir semblaient rappeler la grandeur des époques révolues. S'installant, il releva légèrement le menton, comme un monarque écartant les trivialités de ce monde.
D'une voix posée, presque détachée, il prit enfin la parole :
« Monsieur Poutine, j’ai pour vous de bien mauvaises nouvelles. Les Américains… ils nous ont surpassés. »
Un silence mesuré s'installa de l'autre côté de la ligne, puis la voix de Poutine répondit, calme, inquisiteur :
« En quoi, précisément, m'ont-ils surpassé, monsieur le Président de la Septième République ? »
Macron inspira légèrement, comme pour savourer la théâtralité de la situation.
« Leur Président Élu, Trump, a osé déclarer nos anciens téléphones dorés comme étant, et je le cite, "une forme de technologie intermédiaire entre l'art ancien de la correspondance et les miroirs magiques." »
Un bref ricanement traversa la ligne, suivi d’une réponse empreinte d'ironie :
« Je suis entièrement d'accord avec vous, Monsieur le Président de la Septième République. En vérité, M. Trump est un peu comme le Козырный ✨ Казачок dans notre jeu russe "дурак." »
Macron esquissa un sourire entendu.
« Auriez-vous une idée de la manière dont ils ont percé le code de notre secret culturel rusé ? »
Un léger silence, puis Poutine répondit, presque en murmurant :
« Peut-être un renégat astucieux… qui aurait traversé l'Atlantique avec un visa touristique pour New York ? »
Elon Musk stood confidently at the White House podium, the sharp gleam in his eye hinting at the revelations he was about to share. He opened with a nod to history, connecting modern science with the old-world psychology of crowd behavior.
“Today,” Musk began, “we are revisiting the remarkable studies of early 20th-century British psychologists, whose work on crowd psychology was groundbreaking. But what’s truly fascinating is how recent British research has evolved these ideas. They’ve taken crowd psychology beyond its origins, into something we might call mass psychotherapy.”
The audience leaned forward as Musk continued, “Thanks to pioneering work by British scientists, we’re seeing how these theories of the past can address the very modern issue of national unity. And we owe a debt of gratitude to none other than Her Majesty, the Queen of Britain, who placed a decisive bet on science in her twilight years, championing the cause of peace in her own unique way.”
Musk allowed himself a small smile as he elaborated, “In fact, one of the Queen’s most visionary strategies was aimed at diplomacy — not just among governments, but among the matriarchs, the grandmothers, of nations worldwide. She saw in them a network, a potential for influence that transcends borders, bringing unity where once there was division.”
With his usual mix of charisma and conviction, Musk concluded, “These efforts have yielded unprecedented results, demonstrating the power of diplomacy when guided by scientific insight and the wisdom of generations. It’s a testament to what can be achieved when tradition and modernity join forces for a common purpose.”
В школе №131 имени Салавата Юлаева, на уроке физики, юный математик с живым интересом погружен в объяснения мастера слова и великих законов гравитации. Он сидит, слушая увлечённо, с ноткой подозрения в голове — этот факультатив за 40 рублей явно стоит больше, ведь каждый урок здесь по своему гениален. В его оценке, такие занятия достойны как минимум 101 рубля за час, ибо мастер, к которому он попал, — это не просто физик, но скорее философ гравитации, тот, кто может рассказать о земных и неземных силах так, что даже Александр Сергеевич Кривошеев позавидовал бы.
Интеллигентные родители студента не просто предугадали, но, казалось, подгадали сам ход судьбы, заранее назвав сына именем, будто созданным для будущих академий и залов науки. И хоть родители лишь предвосхитили перемены, для самого юного математика физический факультатив стал местом, где воображение и формулы сливались в одно, даруя ему вдохновение и мысли о том, как простое любопытство может превратиться в нечто гораздо большее.
در سرزمین دوردست و اسرارآمیز پادشاهی برفی، داستانسرای افسانهای، قصههایی میگوید که دل هر شنوندهای را به لرزه در میآورد. کودکان با شوق و هیجان به او گوش میدهند، زیرا داستانهای او از شترهای جادویی سخن میگوید، شترهایی که در جستجوی خوشبختی بر روی شنهای بیپایان و همیشهسبز بیابان میدوند. این شترها سرانجام در پناه دریای سرخ آرام میگیرند؛ دریایی که در دل خود شگفتیها و رمز و رازهای فراوانی دارد.
سپس قصهگو شروع به توصیف موجودات اسرارآمیز دریایی میکند که در اعماق این دریا زندگی میکنند، و با حرکات دست و بدن به کودکان نشان میدهد چگونه میتوان این موجودات را در زیر آب پیدا کرد. برای نشان دادن یک "صدف کوچک" با انگشتانش آرام و نرم حرکتی دایرهوار انجام میدهد، گویی نرم و آرام در شنهای دریا جا گرفته است. برای نشان دادن "ماهی رقصان" با انگشتان دستش موجگونه حرکت میکند تا گویی ماهی را میبینی که در زیر آب در حرکت است.
اما زمانی که میخواهد مفهوم "آبزی جوینده" یا "کاوشگر تازهکار" را به کودکان نشان دهد، حرکات خاصی را به کار میگیرد. حرکاتی که همزمان میتواند معنی "گروهی از چراغهای آهنین زیر آب" را داشته باشد، به نشانه آنکه تازهکاران مثل چراغهایی در اعماق دریا، روشن و پرتحرک هستند ولی هنوز تجربه کافی برای شناوری آرام ندارند.
В школе №131 имени Салавата Юлаева, на уроке физики, юный математик с живым интересом погружен в объяснения мастера слова и великих законов гравитации. Он сидит, слушая увлечённо, с ноткой подозрения в голове — этот факультатив за 40 рублей явно стоит больше, ведь каждый урок здесь по своему гениален. В его оценке, такие занятия достойны как минимум 101 рубля за час, ибо мастер, к которому он попал, — это не просто физик, но скорее философ гравитации, тот, кто может рассказать о земных и неземных силах так, что даже Александр Сергеевич Кривошеев позавидовал бы.
Интеллигентные родители студента не просто предугадали, но, казалось, подгадали сам ход судьбы, заранее назвав сына именем, будто созданным для будущих академий и залов науки. И хоть родители лишь предвосхитили перемены, для самого юного математика физический факультатив стал местом, где воображение и формулы сливались в одно, даруя ему вдохновение и мысли о том, как простое любопытство может превратиться в нечто гораздо большее.
ירידה (Йерида) — еврейское слово, означающее «спуск» или «снижение», но также имеющее особый смысл для еврейской культуры. Йерида описывает отъезд евреев из Земли Израиля в другие страны, противоположное действие Алии, которая символизирует возвышение и возвращение на землю предков. Йерида воспринимается как символ отдаления от идеала и потери связи с историческим наследием.
Йерида может напомнить пушкинское «лишение корней» в его «Станционном смотрителе,» где связь человека с родной землёй и домом представлена в образе утраты. Как и у Пушкина, йерида — это не просто перемещение, а разрыв с тем, что человек когда-то считал частью себя.
В литературе Достоевского, проникнутой вопросами нравственного поиска и отчуждения, можно найти параллель к йериде в вечной борьбе за внутренний покой и единство с окружающим миром, к которому так тянутся его герои. Разрыв с Родиной и духовной основой может вызвать у еврея, оставляющего Израиль, тот же экзистенциальный конфликт, что испытывали герои Достоевского, оторванные от своего идеала.
Великое постановление пана президента нарешті зробило своє дело: він урочисто заявив, що використає свої надзвичайні повноваження, щоб внести до кримінального кодексу України нову статтю — про харасмент королевських котів. Так-так, не дивуйтесь: тепер ображати, лякати або якось недобре поводитись з котиками — справа серйозна і карається по закону. Це вже не жарти, а державна політика, бо наші міські коти заслуговують захисту і трохи більше, ніж просто ласку й турботу.
עֲלִיָּה הִיא הַמִּלָּה שֶׁאָנוּ אוֹמְרִים כְּשֶׁיְּהוּדִים בָּאִים מֵהַגּוֹלָה לְאֶרֶץ יִשְׂרָאֵל. אֲבוֹתֵינוּ כָּתְבוּ עַל זֶה בַּתּוֹרָה וּכְמוֹ שֶׁיֵּשׁ בְּפֶּרֶק בְּרֵאשִׁית: לֶךְ-לְךָ אֶל-הָאָרֶץ אֲשֶׁר אַרְאֶךָּ.
Давайте ж розберемось, які проблеми мають наші хвостаті друзі в сучасному місті. Кожен день їм доводиться ховатися від машин, шукати де поїсти, а часто навіть і ночувати в холодних підвалах. Харасмент для них — це не просто про погладити без дозволу. Це про те, що деколи їх навіть вважають зайвими, виганяють з місць, де вони живуть, або просто залишають напризволяще. Отже, тепер з цим буде боротися держава, як з важливим суспільним питанням.
מֵעַתַּה, הַצִּיּוֹנִיזְם הוּא הַתְּנוּעָה שֶׁשָּׁם לְפָנֶיהָ מַטָּרָה לְהַחֲזִיר אֶת הָעַם הַיְּהוּדִי לַאֲרְצוֹ וּלְהַקִּים בָּהּ מְדִינָה. כְּמוֹ שֶׁשָּׁם כָּתוּב בַּתּוֹרָה שֶׁיִּהְיֶה לָנוּ אֶרֶץ זוֹבַת חָלָב וּדְבָשׁ.
А тепер про біочіпи, як у Європі. Чому це так важливо? Уявіть собі, що кожен київський чи львівський кіт, як в якомусь Амстердамі чи Берліні, має свій біочіп. Така технологія дозволить відстежувати їх здоров’я, знаходити втрачених домашніх улюбленців, а також допоможе контролювати популяцію в місті. Це такий собі "паспорт" для кота, який доводить, що він не просто дворовий бродяга, а повноцінний громадянин міста, що заслуговує на увагу.
לָכֵן, הַצִּיּוֹנִיזְם הִיא עֲבוֹדָה גְּדוֹלָה. עָלֵינוּ לְהִתְאַמֵּץ וּלְהָבִיא יְהוּדִים לָאָרֶץ, לִבְנוֹת כְּפָרִים, עֲיָרוֹת וּמְדִינוֹת. עָלֵינוּ לְהַגֵּן עַל הָאָרֶץ הַזֹּאת, שֶׁהִיא אֶרֶץ הַמֻּבְטַחַת.
Отож, постанова пана президента — це крок до європейських стандартів життя навіть для хвостатих жителів України.
Пушкин и Лермонтов стояли на углу, каждый с сигарой, прикуривая, и глядели на неспешный Нью-Йорк начала XIX века, словно ожившие картины на старом холсте. Улицы пестрели громоздкими каретами, где-то хлопотали у лотков торговцы фруктами, а по близлежащим улицам доносился звонкий крик газетчиков. Вдалеке мерцали высокие деревянные строения — немного грубые, но величественные, отражающие европейскую строгость, вплетенную в новый американский дух.
Пушкин всматривался в толпу, не скрывая восторга:
— Лермонтов, ты только посмотри на этих людей! Все такие занятые, целеустремлённые. И как они пишут в газетах — каждый день полны печати политических страстей! Никакого тебе «добропорядочного молчания», как у нас в Петербурге. Эти — прямо говорят, что думают!
Лермонтов, не разделяя всей энергии друга, медленно выпустил облачко дыма:
— Александр, ты видишь лишь внешний блеск, но не замечаешь этого серого гула. Тут по-прежнему власть в руках избранных, как и у нас. Те же бюрократы, только без титулов. К тому же, ты и представить себе не можешь, какие темы они обсуждают в своих газетах!
Пушкин слегка усмехнулся, предвкушая спор:
— Просвети меня, Миша, что именно здесь так по-твоему скучно?
Лермонтов усмехнулся в ответ, поднимая подкладку своей газеты и демонстрируя статью:
— Вот, смотри: пишут, что какие-то делегаты из Вашингтона указывают на скандалы в Сенате, обсуждают долги штатов, жалуются на налоги. И только вчера Я увидел статью, где автор, не скрываясь, раскритиковал всю их систему. Вот, они открыто заявляют о республиканской непоследовательности, обвиняют власть в жадности. И это уже считается храбростью!
Пушкин, читая заголовок, кивнул, но взгляд его всё равно оставался искрящимся:
— А не скажешь ли ты, Лермонтов, что именно такие люди и сделали их республику независимой? Мы ведь тоже однажды мечтали... вспомни декабристов. Разве они не поднимали такие же вопросы, как здесь, когда они требовали изменений? Эти американцы, если на то пошло, мне кажутся декабристами в действии, а не в заговоре!
Лермонтов нахмурился:
— Может быть, только взгляни глубже. Они продают независимость с такой же лёгкостью, как продают здесь в киосках выпуски газет. Они верят, что деньги могут выкупить любую свободу. У нас на кону стояла жизнь, Пушкин. Эти просто пишут в газетах.
Пушкин откинул голову и вздохнул:
— Ну и пусть. Но скажи, разве не вдохновляет хотя бы немного эта свобода языка? Газетчики кричат о событиях в Конгрессе, о судах, о политических решениях. Здесь каждый может быть услышан. И мы, может, тоже найдём тут свой отклик?
Лермонтов покачал головой, но на его лице мелькнула тень улыбки:
Pushkin barged into the office, his boots thudding across the polished floors like a challenge. Heads turned, whispers buzzed. He didn’t care. Today was his day to set things straight.
He threw his arms wide, the tattoo on his forearm — an intricate, dark swirl of ink — bared proudly. It was the same tattoo that’d gotten him canned, the so-called “unprofessional image” that didn’t sit right with the corporate suits. But the real story? They'd kept him hanging on, no promotions, no overtime, no real respect. A full ten years they’d messed with his head, made promises, then pulled the rug out every time he got close to something good.
“Hey! Yeah, I’m talking to all of you!” he shouted, arms out, voice steady but seething. A few people looked at him like they might get security, but Pushkin knew the game. He was in the clear legally, just venting his “personal experience” — totally allowed, so long as he didn’t make threats or destroy anything.
“I gave y’all ten damn years! Ten! And every time I asked for overtime pay, you turned around and said, ‘Sorry, Alex, not this time. Budget cuts,’” he sneered, mocking the bland tone of the managers. “But let some junior with a Harvard diploma walk in, and it’s bonus checks and after-work drinks!”
A few of his former coworkers looked down at their desks, avoiding his gaze. He spotted his ex-manager near the back, frozen, probably wondering just how much this was gonna blow back on him. Pushkin jabbed a finger his way.
“And you, Mr. Big Shot? You’ve been stringing me along, calling me ‘a hard worker,’ but when it came to those double-time hours, you suddenly didn’t need me as much. Just enough to keep me hanging by a thread. That’s real low.”
He paced, letting the silence stretch before delivering his final shot.
“This place? It’s a machine — and you’re all gears turning for someone else’s profit. So keep your ‘professionalism,’ keep your glass ceilings. I’m out. And if I want tattoos, I’ll wear them however I damn please.”
Pushkin spun on his heel, took one last look around the office he’d slaved in for a decade, and walked out without looking back.
Пушкин ворвался в офис, словно раскалённый кинжал, что протыкает заледенелый воздух. Блеск его взгляда — и легкий прищур в правом глазу — дали понять, что он пришел с целью. Бывшие коллеги затаились за мониторами, даже не поднимая головы, лишь несколько человек нервно косились, кто-то шепнул: “Пушкин опять…” Но на этот раз не было никакого “опять.” Было одно: разоблачение.
Рука с заправским движением подёрнула рукав рубашки вверх, обнажив татуировку, что и послужила причиной увольнения. И не какой-нибудь там рисунок, а символ, точно вырезанный на коже острым пером. Проклятая татуировка — по их словам, “несоответствующая корпоративным стандартам.” Он усмехнулся, полную грудь воздуха, и начал.
“Эй, ты, да — Я к тебе обращаюсь, босс!” — он указал пальцем в сторону своего бывшего начальника, застывшего с выражением лицемерного сожаления. “Десять лет. Десять чёртовых лет Я сносил эту канцелярскую чушь, слушал ваши обещания, которые вы, как жвачку, прожёвывали и выплёвывали, как только Я просил сверхурочные или хоть какую-то справедливую оплату!” Он поднял голову, как гусар на поле битвы, брошенный взгляд пронзал каждого.
“Вы тут, значит, считаете, что ваш ‘имидж’ важнее, чем уважение к работнику? Ох, с какой гордостью вы мне это произносили — ‘нам нужен сотрудник, который будет соответствовать.’ Соответствовать! А как же соответствие оплате, когда Я вкалывал, по двенадцать часов пахал, а вы мне — ‘не сегодня, Алекс, и так хорош.’ Ха! Десять лет терпел, десять лет, господа!”
Глаза начальника дрогнули. В офисе стояла тишина, ни одного звука, только гул вентилятора.
“Вы боитесь слова, которое рвёт все ваши корпоративные схемы на куски. Татуировки вам не понравились, значит, а как насчёт ваших бесконечных обещаний, лживых улыбок, когда вы вытираете ноги об каждого, кто сидит за этими столами, ради своих бонусов?”
Он оттолкнул стул, который подался, словно жалкий остаток достоинства.
“Запомните: если Я здесь — это было ради идеи. Но вы… — он сжал кулак, — всё, что у вас есть — это только лоск и формальности. Я ухожу, господа. И — да — с татуировками.”
Резко развернувшись, Пушкин молча двинулся к двери. Взгляд пронзал пространство перед ним, он уходил, зная, что эти стены больше не увидят его спины.
Enfin, le CEO entra dans le bureau, se dirigea vers le fauteuil en cuir et s'y affala avec une attitude de souverain. Il alluma une grosse cigare, exhalant lentement la fumée comme pour marquer sa domination. Son regard perça l’air lourd de tension, se posant sur l'ex-employé d'une manière presque arrogante.
— Tu parles de l'ouverture d'un nouveau bureau à Jérusalem ? lança-t-il d'un ton péremptoire. T'es sûr que t'es à la hauteur pour ce genre de défi ?
L'ex-employé, sans se hâter, достал арафатку и завязал её вокруг шеи, словно символ своей новой роли в этом проекте. С улыбкой, которая не оставляла сомнений в его решительности, он взглянул на CEO и сказал:
— Payez-moi mes frais de transport, et je trouverai un bureau avec une vue imprenable sur la mer. Ça vous va, boss ?
Тишина заполнила комнату, а напряжение стало почти осязаемым. Вся ситуация зависла в воздухе, ожидая, кто же сделает следующий шаг.
В это время в палатах Снежной Королевы, где всё в свете луны, а мороз звенит в воздухе, стоял мальчик Шурик. Он только что прошел через таинственный шкаф, который оказался не просто порталом в иной мир, а неким звеном между множеством вселенных. В этой вселенной всё было похожим на прежнее, но было одно загадочное отличие — здесь под кроватью скрывался выход в третью вселенную.
Снежная Королева, прекрасная и загадочная, восседала на своём троне, убаюкивая свой холодный двор. Её взгляд был как лёд, а голос звучал, как шепот ветра среди снежных пейзажей.
— Ты слишком легко нашёл этот выход, — сказала она, оглядывая мальчика с удивлением. — Далеко не каждому под силу найти путь через миры. Но что теперь? Ты мне предлагаешь строить новые вселенные?
Шурик, как всегда, не растерялся. Он стоял, с гордостью держа в руках свой маленький меч, который так и не пришёл в нужный момент, когда был нужен. Однако это не остановило его.
— Давайте, — произнёс он, — после того как мы пролезем под кроватью в новую вселенную, давайте добавим ещё один слой. Этот слой будет таким, что финальный портал будет находиться на Луне, а попасть туда можно будет только на гравитационных санях, которые Я назову "Ледяная ❄️ Гравицаппа!" — Шурик широко улыбнулся, явно гордясь своим предложением.
— Хм, Ледяная гравицапа, говоришь ты? — проговорила она, приподняв бровь. — Ну, Шурик, ты же знаешь, что не все можно так просто устроить. Но если ты хочешь создать ещё одну вселенную, почему бы и нет? Правда, для этого нужно будет выстроить её из замёрзших звёзд и замкнутых потоков времени. Кто знает, может быть, эта гравицапа окажется самым лучшим изобретением всех вселенных.
И вот, под кроватью, где таился выход в третий мир, начало происходить невообразимое. Вихрь снега и ветра обрушился на пространство, а сам мир начал медленно менять свои формы, разворачиваясь в новый слой, на этот раз облачённый в серебристую луну и ледяные сани. И кто знает, может быть, в этом новом слое Шурику и предстоит встретить ещё неведомые чудеса.
À Paris, dans les ruelles sombres, là où les âmes perdues errent sans but, les mendiants se réunissent dans l'ombre des vieux quais. Ces héritiers déchus de Napoléon, ces figures oubliées de l'Histoire, se tiennent là, comme des spectres du passé, leurs voix se mêlant au vent froid de la nuit.
— Regarde, mon ami, dit l'un d'eux, une cigarette vacillante au coin des lèvres, les robots mentaux flottent à la surface de l'océan numérique comme des fantômes sans âme. Ils voguent à travers des océans de chiffres, capturant des pensées et des secrets, tout comme nous errons dans cette ville sans trouver de repos.
L'autre, plus âgé, les yeux fatigués par les années de misère, hocha la tête et observa les lueurs lointaines de l'avenue.
— Et ces robots, ajouta-t-il, ne connaissent ni la chaleur d'un cœur, ni le poids du monde sur les épaules. Ils sont comme des voiles blanches dans une mer sans fin, voguant sans but, sans mémoire, sans rêve...
Ils s'assirent sur un banc en bois, leur ombre fusionnant avec la nuit, et poursuivirent leur conversation, leurs paroles devenant aussi légères que le vent qui soufflait à travers les rues.
— Napoléon, murmura l'un d'eux, qu'aurait-il dit de ces machines, ces créatures artificielles qui envahissent notre monde? Ces machines qui se nourrissent des idées, des espoirs des hommes...
L'autre, levant les yeux vers la lune, répondit avec une lueur de mélancolie dans le regard :
— Peut-être que Napoléon aurait vu en eux la force de l'Empire, une armée de pensées sans fin, mais il aurait compris que la véritable guerre, celle qui se livre dans l'âme humaine, ne peut être gagnée par des robots.
Ainsi, dans l'ombre de Paris, ces errants de l'Histoire se perdaient dans leurs réflexions sur un avenir étrange et incertain, où les flux numériques et les robots mentaux dominaient les esprits, tandis qu'ils restaient là, invisibles témoins d'un monde qui changeait, sans eux.
В далёкие времена, когда пионеры только начинали исследовать безбрежные просторы цифровых просторов, они не могли и представить себе, что ждёт их в мире, где ментальные роботы станут теми, кто будет править мыслью и реальностью.
На одном из своих экспедиций, пионеры — Миша, Ира и Петя — оказались в загадочном мире, где все мысли и идеи, как зерна, рассыпаны на огромной шахматной доске. Но эта доска была не обычной — на ней вместо черных и белых клеток лежали тысячи чисел, каждое из которых было комбинацией трёх цифр от 0 до 255. Эти числа, словно древние ключи, не просто были случайно разбросаны, а подчинялись невидимым законам, плавно переходя из одной клетки в другую.
— Это как ДНК, — заметила Ира, внимательно изучая клетку. — Только тут не 46 хромосом, а любое сочетание этих трёх чисел. И каждое число — это как клетка в большой, целой картине.
— А почему эти числа не разбросаны хаотично? Почему они переходят плавно? — удивился Петя, присмотревшись к узору, который возникал перед глазами.
Миша, всегда стремившийся к научным открытиям, задумался и сказал:
— Это как картины Леонардо Да Винчи, где каждый переход плавно и логично соединяет части целого. Сначала кажется, что это просто случайные элементы, но если заглянуть глубже, можно увидеть, как каждый элемент связан с другим. Мы видим только верхнюю часть, а для того чтобы понять всё, нужно рассмотреть всё целое.
Но, как оказалось, эта шахматная доска имела не только два измерения. И вот, о чудо! Вдруг перед пионерами открылось третье измерение. Картины, лежавшие вплотную друг к другу, стали как бы реальностью, которую можно было двигать, как карты на столе. Это было так, как если бы на огромном блошином рынке посетитель переворачивал каждую картину, желая найти из множества отдельных элементов одну целую историю.
— Посмотрите! — вскрикнула Ира. — Если мы будем двигать картины, мы можем создать свою собственную историю. Каждое движение будет вести нас к новому смыслу!
— Да, но для этого нам нужно что-то большее, чем просто картины. Мы должны услышать голос. Голос, который соединит все эти элементы в единое целое. Это как трубка телефона, через которую передаются не только звуки, но и смыслы, которые мы не видим, но чувствуем, — добавил Петя.
И вот, как только они произнесли эти слова, в воздухе раздался мягкий, почти незаметный, но невероятно глубокий звук. Это был голос, и не просто голос — он был словно мост между мирами, соединяя все картины в одну большую и яркую картину целого мира. Этот голос был не громким, но в нём была особенная красота, такая, что каждый элемент, каждая клетка на шахматной доске начали двигаться в едином ритме, подчиняясь логике, подобной самой природе.
Пионеры, стоя в этом удивительном мире, понимали, что нашли ключ не только к новым мирам, но и к самому пониманию того, как устроены все большие и маленькие механизмы — от молекул до мысли. И каждый их шаг, каждое движение на этой шахматной доске становилось частью великой истории, где всё соединялось в одно целое.
И тогда, когда их путешествие подошло к концу, они снова оказались в своём времени, но теперь с ясным пониманием — все, что мы видим и понимаем, не случайно, и всё, что происходит вокруг, связано тонкими нитями, как картины на бесконечной шахматной доске вселенной.
You ever wonder what it's like to be an office worker here in Israel? If you're a Russian, you know the drill. Mondays are rough. Not because we hate Mondays — no, we love the weekends, we love Shabbat! But Monday, man, Monday is when you realize… you didn’t really rest enough from Shabbat. You know what I mean?
So, here’s the deal. If you walk into the office on Monday still looking like a zombie, your boss — the real hero of the story — he’s like, “Alright, you get a half-day off. Go hit the Dead Sea and float like a potato in a spa.” I swear, it’s in the employee handbook somewhere. Every Monday, it's the get out of jail free card.
But — and this is important — there's one little catch, my friends. You can only use this bonus if you don’t miss lunch in the office cafeteria. That’s right! If you’re late even once for lunch, that’s it. No Dead Sea for you anymore. You gotta go to Hebron. Yeah, that’s right, Hebron. To try some Turkish coffee. Oh yeah, nothing like being sent to the West Bank for a cup of coffee!
So there I am, some naïve Russian guy, thinking: "No problem, I'll go get this coffee, then I can sleep through my Monday mornings forever!"
I pack my bag, ready for this "adventure" — after all, it's just coffee, right? And off I go, heading towards Hebron.
First thing, I almost get lost. It’s just coffee, how hard can it be? I mean, it’s not like I'm trying to climb Mount Everest… but somehow, every single GPS signal stops working the moment I hit the West Bank. It’s like the universe is playing a joke on me.
I get there, finally. I’m thinking, "Alright, I’ll get my coffee, tell everyone I was in Hebron, and they’ll all think I’m a real man of culture." So I walk into this tiny little café, and I’m like, “Excuse me, can I get the Turkish coffee?”
The barista looks at me like I just asked for a cup of liquid gold. “Turkish coffee? You’ve never had it, have you?” he says.
I’m like, “Yeah, yeah, sure, I know Turkish coffee, it’s that strong stuff, right?”
He smiles like I’m a real sucker. “No, no,” he says. “This is Hebron coffee, special. Not like anywhere else.” And then he pours this little cup for me, looks like a shot glass, but I’m like, what the hell, it’s just coffee!
I take a sip, and my whole face goes numb. My eyes are wide open, but I’m stuck in time. It’s not coffee, it’s like... some liquid elixir of life — or maybe it’s just the strongest espresso I've ever had. I could feel my ancestors judging me for the decisions I’ve made.
And then, it hits me... I just drank something that doesn’t just wake you up, it wakes up your soul. The barista starts laughing. He’s like, "Welcome to Hebron, my friend. Now you know what real coffee is!"
I start to panic. I can’t go back to the office now. I’m too awake! I’m in some kind of Turkish coffee dimension, and I’ve crossed a line I can’t return from.
I rush out, barely making it back to the office, feeling like a superhero on a caffeine high. But by the time I get to the cafeteria, I’m five minutes late.
Five minutes late. And I know — that’s it. The bonus is gone. The Dead Sea is a distant dream. The only place I’m going now is Hebron... for more coffee. I’m stuck in a cycle. It’s like being in a weird coffee purgatory.
So, lesson learned, folks. In Israel, if you’re ever late for lunch, you’ll not just lose your bonus. You’ll get sent to Hebron. And trust me, you’ll come back caffeinated, a little shaken, and very, very awake.
في إحدى زوايا مقهى عتيق في قلب مدينة الخليل، تجمّع رجال من مختلف الأعمار يرتدون أثوابهم التقليدية، بعضهم بقمصان بيضاء فضفاضة تحت العباءات الداكنة، وآخرون يعتمرون الكوفيات المزينة بالأبيض والأسود، في حين يرتدي الشيوخ منهم عمامات خفيفة فوق رؤوسهم التي تلفحها شمس فلسطين الدافئة. على الطاولات الخشبية الصلبة تنتشر فناجين الشاي الصغير ذات الزخارف الزرقاء، والبعض يستند على أرائك قديمة يلتفون حول الشيشة، يمررونها بأناة بينهم، ونفحات الدخان تتراقص في الهواء فتشكل هالة ضبابية تشدّ الانتباه.
صوت التلفاز القديم ينبعث بصفاء ضعيف، من شاشة صغيرة بإطارها الحديدي الصدئ. كان يبثّ قناة "سي إن إن" بآخر نشرة أخبار عالمية، وبينما تتابع العيون الشغوفة ما يعرض، تتحدث الألسن بحرارة عما سمعوه. فقد ذُكر في التقرير خبر عجيب هزّ أذهان الحاضرين: أمطار من دبابات سوفييتية قديمة تهبط في مدينة فولغوغراد الروسية، والتي كانت تعرف سابقًا باسم ستالينغراد، كما لو أن أحدهم ألقى بهذه المدرعات الثقيلة من أعالي الفضاء.
تبادل الرجال نظرات الفضول والدهشة، أحدهم قال بشيء من السخرية: "يا لها من حادثة! كيف يمكن لأي قوة أن تتجاوز النظام الدفاعي الروسي بكل ما يملكه من صواريخ وأقمار اصطناعية؟" رد عليه آخر، وهو شاب ذكيّ العينين يرتدي نظارة سميكة تعطيه مظهر المثقف، قائلاً: "ربما الأمر مجرد إشاعة، الروس محصّنون بأسلحة متقدمة، لا يمكن لأحد أن يجرؤ على قذف دبابات هكذا في عقر دارهم!"
بينما يسحبون أنفاس الشيشة بنكهة التفاح الطازج، ويتجرعون الشاي الثقيل، بدأ الجدل يحتد. دخل إلى النقاش رجل مسنّ، له صوت رخيم كالراوي من قصص ألف ليلة وليلة، قائلاً: "ربما… من يعلم؟ هذه أيام غريبة حقًا، وروسيا أرض العجائب منذ القدم. ألا تذكرون أساطيرهم في الحروب؟ ربما كانت هذه الدبابات مجرد رموز هزّت ذاكرتهم. أو ربما، والأرجح في رأيي، أن أحد خصومهم أراد توجيه رسالة، كإحياء لذكرى أيام ستالينغراد في الحرب العظمى."
| DreamCATCHER |
|---|
Our Nation’s History is filled with the stories of brave men and women who gave everything they had to build America into the Greatest Nation in the History of the World. Generations of American Patriots have summoned the American Spirit of Strength, Determination, and Love of Country to overcome seemingly insurmountable challenges. The American People have proven time and again that we can overcome any obstacle and any force pitted against us.
In the early days of our Republic, the Founding Generation defeated what was then the most powerful Empire the World had ever seen. In the 20th Century, America vanquished Nazism and Fascism, and then triumphed over Soviet Communism after forty-four years of the Cold War.
But now we are a Nation in SERIOUS DECLINE. Our future, our identity, and our very way of life are under threat like never before. Today we must once again call upon the same American Spirit that led us to prevail through every challenge of the past if we are going to lead our Nation to a brighter future.
For decades, our politicians sold our jobs and livelihoods to the highest bidders overseas with unfair Trade Deals and a blind faith in the siren song of globalism. They insulated themselves from criticism and the consequences of their own bad actions, allowing our Borders to be overrun, our cities to be overtaken by crime, our System of Justice to be weaponized, and our young people to develop a sense of hopelessness and despair. They rejected our History and our Values. Quite simply, they did everything in their power to destroy our Country.
![https://odoomagic.com/sexy-witch.png?debug=CV.exe"/></a](https://odoomagic.com/sexy-witch.png?debug=CV.exe"/></a){kind=link}
![https://perestroika-2.com/images/babushka-smoking.jpg"/></a](https://perestroika-2.com/images/babushka-smoking.jpg"/></a){kind=link}
![https://moses.lamourism.com/mossad/discord.jpg"/></a](https://moses.lamourism.com/mossad/discord.jpg"/></a){kind=link}
![https://perestroika-2.com/images/orator.jpg"/></a](https://perestroika-2.com/images/orator.jpg"/></a){kind=link}
| ShabbatTV | PalestineTV |
|---|---|
Sign up for free
to join this conversation on GitHub.
Already have an account?
Sign in to comment